К О Н Ц Е П Т  //  П Е Р С О Н А Ж

Когда-то давным-давно у него было много… времени. Времени на золото, на королевичей и принцесс, на захват территорий со скуки и охрану навьего царства от посягательств заигравшихся смертных…
Когда-то давным-давно он был велик, лапы его были мощны, взмахом хвоста он мог сносить головы лихих пареньков (а иной раз и рыцарей заморских), бросающих ему вызов на честный (сомнительное утверждение) бой, а по крыльям текло-переливалось яростное пламя… Он был многоглав! Чешуйчат и прекрасен (конечно же, он и сейчас прекрасен, но не настолько, каким мог бы быть).
Когда-то, очень давно, он умирал, чтобы позже вновь и вновь возродиться, явив свой ужас свету. Из раза в раз, из века в век. Его цели и планы всегда были понятны, просты и логичны. Он был разрушением. Смертью. Он был тьмой с холодными глазами. Он воплощал собой жадность. Он был… а… хм… кстати, а был ли он на самом деле?..
Сейчас от былого величия остались лишь тягучие воспоминания, порой весьма болезненные.
Разум Змея рассыпается звоном монет, запахом старины, вечного образа-поиска «жертвы» — ценной, имеющей вес и смысл; поиска того, что нужно «собрать». Утащить к себе.
В «логово». Или, если официально, «The Lair» — так называется его антикварная лавка, больше похожая на музей. Пространство внутри будто бы растягивается, увеличиваясь в разы, когда заходишь через звякнувшую колокольчиком дверь с витражным стеклом, на котором, кстати, дракон попирает павшего рыцаря (или игриво зажимает его у земли да на ушко что-то нашептывает? Кому что, кому что). Всё заставлено винтажными вещицами и безделушками; древние шкафы-витрины хранят книги и золотые статуэтки, в крепких дубовых сундуках ждут своего часа золотые монеты и пергаментные свитки, исписанные рунной вязью и всякой ма-агией.
Змей редко продает свои сокровища. Змей в принципе ненавидит отдавать что-то, что уже считает своей собственностью.
Он понимает, кто он. Понимает, зачем. Он изучал сказки и анализировал их – и себя – очень долгое время, он вхож в общество Книгочеев (пользовался ими, если быть точным… и продолжает делать это с нередкой периодичностью). Он сотрудничает с Хранителями, считая, что поступает правильно.
Ну. Рационально.
Ведь всё должно быть на своих местах.
Тьму он тоже поддерживает, если считает момент верным.
У Змея, если честно, иногда голова кругом идёт от того, что происходит вокруг.
А она у него сейчас одна.
Плохо лишь, что он сам – не един.
Его внутри этой самой головы порою как-то слишком уж много бывает.
«Слишком», пожалуй, ещё мягко сказано. Ведь в основном его там трое. Или семеро. Бывает, что и все девять, если не больше. Боже, тогда это напоминает мигрень, но чаще всего подобные приступы «толпы внутри черепной коробки» быстро сходят на нет и купируются банальными человеческими таблетками. Другое дело, что подобные случаи всё чаще, а голоса звучат порой так настойчиво, что не разобрать, кто есть кто и кто вообще этот ваш Горыныч, а кто Змей, а кто… Уже нечто иное.
В такие моменты ему хочется чего-то такого. Банального донельзя. Например, сорваться на ком-то, да сожрать в одну морду. Или обновить свою сокровищницу чем-то чудесным. Обменять одно на другое. Поиграть на аукционах, разгораясь в нешуточной борьбе за нужный лот…
Впрочем, это всё может обратиться в скуку.
Пахнущую гарью и жжёным деревом, болотом и сыростью. Тленом и увяданием. Или мороженкой. Огромным ведром мороженого, всё так же сожранного в одну морду за просмотром какого-нибудь ромкома или передачи про исторические находки.
«Мы есть ты, ты есть мы», — думает Змей иногда, смотря на себя в зеркало по утрам. Ему (не) нравится, что он видит; ему (не) хочется, наверное, быть таким, какой он есть. С другой стороны – у него всегда есть то самое внутреннее «я», на которое можно переложить что угодно.
И как угодно.
«Мы поддержим себя. Меня. Тебя. Всех нас».
«Сами».
Когда по городу прокатилась волна само-и прочих-убийств, Змей много размышлял об этом. Он думал, он обгладывал эту мысль, такую соблазнительную, такую сладкую, но в итоге пришел к неутешительному выводу, что ему и сейчас неплохо живется. Может быть, ему было слишком лень что-либо менять, а может, он слишком запутался в себе (распутываться ему, кстати, не лень, просто это всё никогда не имело смысла ввиду неопределенного числа личностей, что жаждут занять место главной мысли и идеи фикс на вершине его собственного разума), однако он решил, что может считать этот город частью своей земли, которую надлежит охранять и защищать в меру желания и сил, а потому периодически сует свой нос в дела окружающих с поистине ящеричной бесцеремонностью.

Д Е Т А Л И  //  У М Е Н И Я

Внешне:
Рост: 182см. Астеническое телосложние. Жилистый, худощавый.
Если люди видят его как обычного человека, то сказочные разглядят:
- чёрные острые когти (маникюр делает, кстати) на исчернённых пальцах рук, покрытых мелкой вязью чешуек,
- динный гибкий хвост, заканчивающийся костяной пластиной в форме наконечника стрелы,
- огромные крылья, словно одолженные у летучей мыши, с размахом в восемь метров в принципе не заметить достаточно сложно,
- а также лапы, подобные звериным, взамен человеческой ступни.
Летать Змей не может, слишком хрупкие кости у крыльев, будто в насмешку оставленных Сказочником. Одно время он даже помышлял обрубить их к такой-то матери, но вовремя остыл: лишняя пара рук еще никому не вредила.

Внутренне:
В голове Змея – сущий ад. Все его личности, ранее имевшие свои собственные головы, теперь слились воедино, чем причиняют заметный дискомфорт, впрочем, уже приведший Горыныча к тоскливому дзену с пофигистично-решительным (!) взглядом на мир и окружающий его беспредел. Как сказал бы его старый друг, «ты – это путь от хаотика к невротикам».
Настроение скачет как бешеная белка. Мысли тоже. Иногда сбивается и «зависает». Часто дергает конечностями, не может усидеть на месте, если не «залип» и в голове начался очередной бунт, вой, ор, нытье, скулёж и прочие метафизические сражения за власть.

Чаще всего спокоен, даже холоден, но в любой момент всё с тем же выражением лица может выкинуть «приколюху» от невинной до… впрочем, редко когда вступает в очевидные противоречия с законами и сценариями. По крайней мере, на виду у всех.
Любитель подымить и не только.
Гедонист. Эгоист. Самую малость нарцисс (куда же без этого).

Способность
«Вас похитили». Способность позволяет накладывать на существо эффект, создающий между «похищенным» и «похитителем зело коварным» крепкую и (почти) нерушимую связь, равнозначную цепям незримым, к душам прикованным. Иными словами, «похищенный» не может отойти от Змея дальше, чем на девяносто девять шагов («ноги сами обратно идут») по своему желанию (по приказу Змея – может, но всё ещё остается привязанным к нему узами и в любом случае вернется, когда почувствует «зов»), сообщить об этом неприятном происшествии кому-либо каким-либо способом (при этом Змей — исключение), не может перечить приказам своего «похитителя» на физическом уровне (страшно ругаться вслух и сверкать очами никто не запрещает), а так же наносить ему вред (вместо этого наносит тот самый, но не смертельный (!) вред себе).

Отредактировано Zmei (2025-02-20 20:40:48)