- Повернись немного и прогнись в пояснице. Ага...
Щелк.
- А теперь выстави ножку и задери немножко юбочку... Да-да, вот так...
Щелк. Щелк.
- Приоткрой ротик и чуть высунь язык... Да не весь его высовывай! Чуть-чуть, сказал же! Вот, да, так хорошо...
Щелк. Щелк. Щелк.
Финист закатил глаза. Он с самого утра торчит в этой проклятой студии. Ему было душно и некомфортно: одежда в которую его обрядили была самой неудобной из всего, что он когда-либо носил. Короткий голубой топ, открывающий полоску живота был из неприятной синтетической ткани. Белая юбка-тениска, длинной едва ли до середины бедра, пережимала резинкой талию. Но хуже всего было нижнее белье: лямки и косточки лифчика глубоко впивались в кожу, а кружевные трусики все время скатывались и лезли в жопу. Из удобного на нем были только белые кроссовки, но в них было жарковато из-за плотных белых гольфов.
- Так, а теперь задери топик и прикуси губу...
Команды фотографа следовали одна за одной. Он уже тысячу раз пожалел, что вообще согласился на это непотребство, но отступать было поздно.
Когда он соглашался на эту подработку, то не знал чем конкретно ему предстоит заниматься. Менеджер сказал только, что он будет моделью для какого-то сайта. Сокол никогда не участвовал в подобном и согласился из чистого любопытства, тем более, что деньги обещали очень хорошие, даже большие, чем за доставку запрещенки.
Правда вскрылась когда он приехал. Его посадили в крутящееся кресло напротив туалетного столика с зеркалом и женщина с будничным видом начала что-то делать с его лицом. Он слышал, что мужчин тоже красят перед съемками, но когда женщина начала наносить на ресницы тушь, не выдержал и спросил:
- Что вы делаете?
Женщина удивленно на него взглянула, но через мгновение продолжила свое занятие:
- Крашу тебя, что ж еще. Ты конечно и без того писанный красавец, но образ то женский. Если беспокоишься, что испортишь свою идеальную кожу, то не переживай, я не стала наносить тон. У тебя и так все хорошо. И бровки только гелем уложила. Сейчас губы подкрасим и займемся прической.
Сокол так и застыл в кресле.
"Женский? Что она, блин, имеет ввиду?"
Когда его непослушные волосы уложили в идеальные крупные локоны, к нему подошла еще одна женщина:
- Пойдем, я помогу тебе переодеться.
Посмотрев на вещи в ее руках, Сокол возмутился:
- Но это же женские вещи!
Она посмотрела на него как на идиота и ответила:
- Ты вообще в курсе куда пришел? Мы будем снимать эротику для порно-сайта. Тебя что, не предупредили?
Юноша опешил.
"Какого ху..."
Теперь женщина смотрела на него с сочувствием:
- Первый раз, да? Ты не переживай. Это не сложно. И полностью раздеваться тебя никто не заставит. Надо будет немного пококетничать на камеру, только и всего. Посветишь бельишком и свободен. А сайт хороший, утечек не будет. Твои фотки получит только тот, кто хорошо заплатит.
На самом деле он не переживал, что фотки утекут в сеть. Он никогда не стеснялся ни своего образа жизни, ни своих предпочтений. Он считал, что можно жить без оправданий, пока ты никому не вредишь. Его не беспокоил моральный облик и что о нем подумают люди, ведь они и так что-нибудь плохое обязательно подумают, даже если ты святой. Просто все это было непривычно и странно, но...
"Вообще интересно. И деньги хорошие. Останусь, а свалить успею. Не думаю что это так трудно"
Оказалось, что трудно. За несколько часов сьемки они сменили несколько образов и локаций. Он устал принимать неудобные позы и держать лицо. Но наконец:
- Так, малыш, сядь на корточки, положи руки на колени и разведи в стороны, чтобы трусики было видно... Таааак, молодец... Еще буквально пара кадров...
Щелк. Щелк. Щелк.
- Умница, хорошо потрудился. Ты хоть и начинающий, но почти на всех кадрах отлично получился. Мы закончили, спасибо за работу и надеюсь снова тебя тут увидеть.
"Да щас блин. Бегу, роняя тапочки. Ноги моей здесь больше не будет"
Он взял предложенную бутылку воды и посмотрел в телефон, оставленный без внимания на несколько часов. На нем было тридцать четыре пропущенных и под сотню сообщений.
"Мне пизда"
Он совсем забыл, что у него сегодня суперпупермегаважная доставка для большой шишки - Князя Гвидона. Если он не успеет чуть больше чем за час метнуться в два места, то его вышвырнут с новой прибыльной подработки и о покупке мотоцикла можно будет в ближайшее время и не мечтать.
"Сукаблять..."
Времени на переодевание не было, на расшаркивания тоже. Он глянул в зеркало: если не знать что он мальчик, то вполне себе сойдет за девочку.
"Ай, да похуй"
Использовав способность, он незаметно свалил, а уже через час стоял перед воротами самой охуительной виллы города с большой коробкой в руках и жал на кнопку вызова.

Отредактировано Finist (2025-02-03 21:13:54)

"Охуеть. Живут же люди"
Особняк поражал воображение. Если кто и мог себе такой позволить, то только Гвидон. Выполненная в романском стиле вилла напомнила ему о былых временах и Родине.
Естественно, он знал кто такой Князь Гвидон. Как вообще можно было не слышать о такой выдающейся личности в их маленьком городе?
Финист неоднократно видел прокурора по телеку, слышал слухи о нём, читал в новостях, но никогда и подумать не мог что их пути пересекутся. Особенно вот так.
"Пиздец. Ну какой же пиздец"
Он не ожидал, что статус доставки "лично в руки" и поэтому смотрел на надпись на коробке, как на собственный приговор.
"Ну почему всё сложилось именно так?"
Естественно ему очень хотелось взглянуть на этого шикарного во всех смыслах мужчину вживую, но то как он сам сейчас был одет наверняка навсегда перечеркнет любую дальнейшую возможность взаимодействия.
"Он поймёт. Он сразу поймёт и вышвырнет меня, обозвав извращенцем"
Слухи о Гвидоне ходили разные и верить им всем не стоило. Однако в одном Сокол был на сто процентов уверен - Князь абсолютный и радикальный гетеросексуал. И хоть он понимал, что ловить ему всё равно нечего - позориться перед таким человеком было обидно.
"Ой всё. Уже ничего не изменить. Прикинусь ветошью и буду отыгрывать бабу до последнего. Авось не обратит внимания. Таксист вот не заметил подвоха и всю дорогу подкатывал"
С этими тревожными мыслями, он подрагивающими руками нажал на кнопку вызова и после пары гудков услышал короткое:
– Кто там?
– Доставка для Князя Гвидона.
Он постарался сказать это как-то по девичьи тонко и слегка жеманно.
"Черт, я ж ещё и разодет как шлюха. Надеюсь в кустах не сидят журналисты. Не хочется нарваться на скандал с прокурором"
– Ожидайте.
С каждой минутой в нём всё больше нарастало волнение. Всевозможные "а что если..." рисовали картины одна хуже другой. Когда пик его фантазий был достигнут и он уже едва ли не дрожал от нервов, то услышал как к воротам кто-то приблизился. Спустя несколько мгновений ворота пафосно, как показалось Финисту, разъехались и перед ним показался статный дед с седой бородкой. Он безэмоционально посмотрел на парня сквозь стекла очков и сказал:
- Следуйте за мной, Вас ожидают.
После чего развернулся и неспешно пошел по дорожке вглубь сада, в сторону дома.
Что это был за сад, что это был за дом... Роскошь чувствовалась в каждом его миллиметре, все было продумано до мелочей и каждая из них стоила целое состояние.
"Если продать вон ту штуковину, то готов спорить мне хватит на два байка"
Финист вертел головой с открытым ртом, не в силах побороть своего восхищения. В дешманских шмотках с недр Алиэкспресса он чувствовал себя здесь чужеродно. Так же чужеродно смотрелась бы банка дешевого пиваса в дорогом винном ресторане.
Чем глубже они со стариком уходили в дом, тем отчетливее возрастало напряжение внутри, от которого он временно отвлекся, ослепленный богатством дома. Но с каждым шагом сердце заходилось все больше и больше, и к тому моменту, как дворецкий подвел его к двери из-за которой доносилась классическая музыка, Финист был готов сбежать. Старик остановился, постучал и громко озвучил:
- Доставка, лично в руки.
Молодой Сокол на секунду выпал из реальности. Он не услышал диалога между хозяином и слугой. Он и сам не понимал отчего так разволновался, ну не съедят же его в самом то деле. Однако, когда его запустили в комнату, все на что его хватило это уставиться тупо в пол и с диким русским акцентом промямлить:
- Здравствуйте, ваша посылка. Получите и распишитесь, пожалуйста...

Сердце пропускает удар. Ещё и ещё. Ему страшно поднимать глаза, но ничего не происходит и на замену страху приходит любопытство.
Сокол не думал, что Гвидон плохой человек или что-то типа этого. Просто когда ты маленькая птичка с маленькими возможностями, то невольно теряешься перед людьми могущественными. А Князь был именно что могущественным.
Пересилив себя, он поднимает глаза и встречается с яркими сапфирами, что смотрят на него оценивающе. От этого взгляда у него на секунду перехватывает дыхание, а внизу живота скручивается ком. Он вспоминает о том во что одет и к лицу приливает краска.
"Боже, помилуй раба твоего... "
Финист уверен что его вот-вот разоблачат. Что вот сейчас этот невероятно красивый мужчина, поднимается с софы, оголяя части своих прекрасных ног, и идет к нему лишь только для того чтобы забрать коробку и с презрением отправить прочь. В каждом движении Гвидона он видит силу и нерасторопность хищника. И это отзывается в нем самом почти невыносимой жаждой стать его добычей.
"Какой же он..."
Жар расползается от лица к груди и шее. Краснеют уши и пересыхает рот. С каждым шагом богоподобного князя внутри сжимается пружина и из Финиста рвётся позорный скулёж. Он сдерживается лишь невероятным усилием воли, которое обычно ему недоступно.
К моменту, когда меж их тел остаётся лишь коробка, он уже не смотрит на прокурора. Ему тяжело от всего, ведь то чего он сейчас так жаждет просто невозможно. Но... Но дальше происходит то, что происходит.
И долгая пауза, и бережно вжатая в тело коробка, и вкрадчивый голос над головой... Во всём этом Финист телом, сердцем и умом чувствует призыв к чему-то большему. Его инстинкты кричат, что вечер становится томным. Однако, тревога, что оставляла его ненадолго возвращается с новой силой.
"Что... Он хочет чтобы я надел то что в коробке?"
Он видел, что было в коробке - её содержимое собирали при нём, чтобы продемонстрировать целостность вещи. Это было невесомое и полупрозрачное женское бельё глубокого сине-фиолетового цвета, напоминающее слитный купальник. Ни прозрачность боди, ни его фасон никак не способствовали сокрытию истинного пола Сокола. А это означало, что князь, вышвырнет его как только юноша выйдет из-за ширмы.
Он вскидывает голову и смотрит прямо в лицо напротив, пытаясь прочитать хоть что-то.
"А может он всё понял и его это устраивает?"
Он сомневается в этом, но в тоже время очень надеется. Если всё так, то это реальный шанс приятно провести вечер с мужчиной соответствующим всем его идеалам: красивым, сильным, властным.
Юноша активно пытается думать, но под взглядом бездонно-синих глаз думается и так недалекому Соколу плохо. Одно он понимает ясно: его точно не будут ебать, если он будет грязным вот как сейчас. Потому он собирается и с едва скрываемым волнением в голосе говорит:
– Я бы не хотел... а испачкать такую красивую вещь, может я могу сперва принять душ?
К своему удивлению и облегчению в ответ он получает короткий кивок и указание на дверь рядом с ширмой.
Не теряя времени он проскальзывает в ванну, где ещё раз охуевает от роскоши. Он со смущением вспоминает номер мотеля в котором остановился. Если взять всю его площадь, то там и половины не наберётся от этой ванной комнаты. Он бы поразглядывал детали и повосхищался подольше, но очень не хотел чтобы князь передумал. Так что со всей скоростью на которую был способен начал приводить своё тело в ебабельный вид.
Спустя вечность или восемь минут и сорок четыре секунды блондин был готов. Он постарался не намочить волосы и макияж, чтобы ничего не испортить. Боди оказалось приятным к телу и удобным как при надевании, так и в носке, что удивляло, ведь после целого дня примерок женских образов он утвердился в мысли, что абсолютно вся женская одежда это инструменты пыток. Финист придирчиво смотрел в зеркало, стараясь объективно оценить свой внешний вид. То что он видел его радовало: боди шло ему по цвету, фасону и выигрышно подчёркивало соблазнительные изгибы тонкого юного тела. Причёска и макияж хорошо дополняли образ.
"Ебать я соска. Чисто Виктория Сикретс. Хотя скорее Виктор Сикретс"
Разумеется он был смущён всем происходящим, но вместе с тем заинтригован и заведён. Он выдохнул и вошел в комнату, готовый к любому развитию событий.

Как только он вышел из ванной комнаты, то снова попал в плен синих глаз. От взгляда, которым его наградили его тут же бросило в жар. Энергетика Гвидона была настолько мощной, что волнение вернулось с удвоенной силой, но в каком-то смысле он выдохнул. Князь все понял, но не придал никакого значения тому, что перед ним не девушка.
Финист не знал когда именно он родился, но точно не вчера. Воздух начал сгущаться и все говорило о том, что оба человека в этой комнате думают примерно об одном.
Он смущенно потупился. Захотелось прикрыться, но он сдержался.
"Ну в самом-то деле. Ты ж не девица. И далеко не девственник. Соберись, игра начинается"
Вместо того чтобы начать жеманничать, он наоборот как можно увереннее принял открытую позу и поднял глаза. Целый день позирования давал свои плоды и сейчас он был этому благодарен. Он встал, распрямив плечи и вытянув шею, и потянул немного ногу, чтобы бедра смотрелись выразительнее.
В какой-то момент ему показалось что он ошибся в своих выводах. Выглядело будто прокурор увлечен исключительно предметом гардероба, но не им. Он успел уже было расстроиться, но вдруг почувствовал прикосновение. Еще и еще. По деловитости движений, можно было бы подумать, что Князь действительно заинтересован только в оценке качества белья, если бы не...
Финист вздрогнул. Кожа ягодиц была открыта и там никак нельзя было оценить "качество белья".
"Он случайно?.. Ой. Не очень похоже, что случайно"
Новое прикосновение к нежной коже заставило забиться сердце чаще. Он резко втянул воздух через рот и закусил губу. Он боялся проявить инициативу, чтобы ничего не испортить. Он не мог "прочитать" Гвидона. Тот был спокоен, увлечен и производил впечатление человека очень занятого в данный момент. Однако, следующие его слова снова вселили в юношу надежду.
"Я буду самым послушным мальчиком... То есть девочкой. Только не сорвись, рыбка..."
- Ах... Ой...
Он не ожидал настолько прямых и властных действий. Вернее сказать, ожидал, но не так сразу. Однако, быстро собрался и понял что от него требуется. Не медля более, он прогнулся в пояснице и наклонился вперед, уперев ладони в бедра. Он чувствовал как натягивается ткань и как она давит на самое нежное и чувствительное место его тела.
Гвидон не замок собрался проверять, это уж точно. Жар волнами расходился по телу. Ему очень хотелось выпрямиться, развернуться и положить руки на крепки плечи. Слиться в страстном иступляющем поцелуе. Стянуть этот до безумия дорогой халат и вцепиться пальцами в накачанную грудь, оставляя мелкие царапины...
Но он покорно ждал. Он ведь хорошая девочка.

Они друг другу никто. Они впервые встретились. У них ничего общего нет и быть не может. Первый - влиятельная фигура в обоих мирах. Второй - маленькая, но бойкая птичка, что ценит свободу превыше любых богатств и связей. Единственная причина по которой они сейчас здесь - сиюминутная похоть, что исчезнет раньше, чем высохнет пот на их телах.
Абсурдность их встречи нисколько не смущает Финиста. Его не смущает и то, что сейчас его выебут, не спросив хотя бы имени. Ему это даже нравится. Очень нравится.
Секс это едва ли не единственная доступная ему близость. Блондин не стыдится этого и не видит проблемы. Он готов делиться теплом своего тела куда охотнее, чем чувствами. А если кто-то презрительно скажет "шлюха", то он с улыбкой выплюнет - "ханжа". В его представлениях совокупление это такое же обычное и даже обыденное дело, что и прием пищи. Он просто выбирает блюдо, что придется по душе и не ищет в этом сакральных смыслов.
Сокол чувствует горячие сильные руки на своих ягодицах и бедрах и уже только эта невинная прелюдия заставляет его мучиться в предвкушении. Дыхание сбивается, а член наливается кровью.
Сегодня он безропотно и даже с благодарностью примет всё, что ему пошлёт Господь. В данном случае Господь это Гвидон и юноша послушно следует к софе и встает так, как было велено. Князь не заставляет себя ждать и даже так добр, что лично избавляет Финиста от давления анатомически непригодной сейчас одежды.
Дыхание рваное, он уже очень возбужден и даже столь лёгкие, дразнящие касания вот-вот заставят его стонать.
Вопрос-комплимент не сразу доходит до затуманенного сознания. Естественно, что ему никогда в жизни не говорили, что у него "попка как у принцессы". Обычно, те с кем он спал, выражались совсем иначе. Однако, смысл один - его задницу высоко оценивали за сочную округлость и упругость.
– Нет, князь... Такое сравнение я слышу впервые... - он говорит с придыханием, выдавая свое, и без того очевидное, состояние.
Когда блондин замечает дворецкого (тот вошел тихо, почти беззвучно), то резко отворачивает лицо. Трепет перед старшим поколением в крови и ему бессознательно неловко. Но в тоже время небольшая доза смущения добавляет остроты и когда Олег их покидает, то он уже дрожит от переизбытка эмоций и ощущений.
Тем временем Князь дал ему небольшую передышку. Сокол с некоторым непониманием следил за его действиями. Он пробыл в этом мире слишком мало и о многих вещах не имел представления. Вот и о данном коктейле он никогда раньше не слышал. Он вспомнил, что прокурор назвал его как "Отсос" и догадался, что это станет частью их игры. Долго гадать о том, что же именно из себя представляет напиток он не смог. Гвидон вернулся к ласкам и мысли окончательно покинули светловолосую голову.
Юноша чувствует влагу масла и настойчивое давление рук. Его партнер касается так чтобы раззадорить еще больше. Этот массаж все равно что пытка и Финист уже не может сдерживаться. Изнутри льются первые стоны: тихие, но тягучие и сладкие.
Он слышит слова и думает, что должен что-то ответить, но не может собрать мысли в членораздельные слова. К его счастью, Князь предусмотрителен и в этом и вместо разговоров, предлагает действие.
Финист смотрит на стопку. Правила просты - выпить без помощи рук. Он не уверен что справится как надо, но надеется, что его старания будут засчитаны за согласие. Ему предложили подумать, но он уже не может. Да и о чем тут думать? Всë очевидно им обоим.
Юноша собирает копну волос в кулак: Гвидону все должно быть хорошо видно, а ему ничего не должно мешать. Князь снова дает ему передышку и отстраняется. Жар рук исчезает, но блондин надеется, что ненадолго. Он склоняется над стопкой и секунду мешкает. Стоит ли ему сперва слизать сливки? Или нужно сделать всё одним движением?
"Это вопрос. Просто нужно сказать "да".
Он подаётся вперёд, обхватывает раскрасневшимися губами края рюмки и запрокидывает голову. Сливочный, приторный и обжигающий коктейль стекает по языку в горло и дальше. Часть сливок остаётся на губах, но он не замечает. Он доволен, что справился: не закашлялся и не пролил.
Рукой возвращает стопку на место и со счастливой искренней улыбкой смотрит на прокурора:
– Получилось! Мне казалось, что это будет сложнее.

Очередная похвала и улыбка становится шире. Он начинает чувствовать себя свободнее, смелее, раскрывается под одобрительные комментарии. Трепет, который он испытывал несколькими минутами ранее сменятся задором и игривостью. В глазах загораются искорки интереса: что же дальше? Ему нравится как Гвидон смотрит и как его сильные, ухоженные руки властно держат его подбородок. Ему нравятся эти дразнящие ласки. Однако, Финист хочет больше, быстрее, грубее. Но он вынужден подстраиваться ведь совершенно не знает вкусов и желаний партнера. Поэтому выжидает и жадно ловит малейшие изменения в совершенном лице.
Улыбка стекает, когда нежного колечка касаются шелковые от масла пальцы. С губ срывается очередной тихий и протяжный стон. Он ждет проникновения, ждет, что вот-вот ощущения станут острее... Но прокурор опять лишь дразнит, не более.
Сокол ерзает и выгибается. Подставляется под руки и надеется, что ему дадут еще. Ему катастрофически мало. Между их телами очень много пустого пространства и это растояние необходимо скорее заполнить. Еще немного и он заскулит, умоляя.
Финисту непривычны изысканные и долгие сексуальные игры. Для него секс это переплетение двух тел, когда кожа к коже. Это всеобьемлющая страсть, что мешает сделать даже вдох. Это жаркие мокрые поцелуи и обьятия, оставляющие следы на памать. Ему не хватает терпения для томных прелюдий. Он хочет здесь и сейчас. Он хочет чтобы его повалили и взяли так, как обычно берут завоеватели - не спрашивая разрешения.
Но Гвидон, очевидно, человек искушенный. Он хладнокровен, терпелив и сдержан даже сейчас. Юноша видит как синие омуты становятся темнее, но только это и выдает возбуждение мужчины. Разумеется, что Князь куда опытнее ведь он в этом мире не один десяток лет и наверняка многое успел попробовать. Блондин не хочет отставать, ему важно быть желанным, ему важно доставлять удовольствие точно так же как и получать. Но прямо сейчас, в этой ловушке из рук, лицом к лицу и под пристльным взглядом ярчайших сапфиров он может только плавиться, кусать собственные губы и сдерживать позорный скулеж.
Когда прокурор касается члена, то накопленное от ласк напряжение перерастает в заметную дрожь. Он скован, брови сведены, рот приоткрыт и по лицу невозможно сказать страдает он сейчас или находится на пике удовольствия.
"Блядь. Я так кончу..."
Он и правда почти на пределе, но не хочет этого. Не сейчас, не так. Они должны быть одинаково исступлены.
- Князь, прошу... Позвольте и мне коснуться вас...
Финист говорит, не отводя глаз. Он знает что не может прервать их "гляделки", но хочет донести свои намерения и потому кладет руку на бедро Гвидона, касаясь через халат.

Финист резко одергивает руку. В тоне князя, на первый взгляд мягком, есть то, отчего становится очевидно - ослушаться нельзя. Правила беспрекословны и не подлежат обсуждению. И юноша будет их соблюдать.
Князь вновь отстраняется и отходит, давая блондину небольшую передышку, но нет ни единого шанса привести мысли в порядок.
"Такой строгий... Хааа... Хочу... "
Гвидон возвращается, но Финист не смотрит на то зачем тот отходил. Он снова проваливается в омут ощущений. Теперь движения уверенные и юноша не сомневается в том что вот-вот его вынудят кончить. Кажется, что разрядка неизбежна и еще буквально парочка движений доведет его до оргазма. Он выгибается, прикрывает глаза и тяжело дышит через раскрасневшийся рот. Руки крепко сцепляет за спиной, чтобы на пике чувств не схватиться за князя. Ему жарко, он чувствует как приливает кровь, как стягивает низ живота, как скапливается напряжение в теле и... Он испуганно вскрикивает:
– Ай! Что это?.. Я... - он запинается, удивлённо глядя, на свой пенис.
Гвидон всё сделал так быстро и аккуратно, что Сокол и не успел бы что-то предпринять. Ему впервой такие игры! Он и не знал о таком! Он с возмущением и некоторой обидой смотрит на князя. Он его даже не спросил!
"А ты сам не этого хотел?.."
Финист и в мыслях своих запинается. Он, конечно, не совсем об этом просил... Но он желал власти над собой, желал чтобы брали не дожидаясь разрешения. Он сомневается с мгновение и решает - будь, что будет. Новые ощущения интригуют, любопытную и жадную до впечатлений птицу.
Боль немного притупляется, смешиваясь с возбуждением. Теперь он в ловушке, что будет держать его "на грани" до тех пор пока князь не сжалится.
Юноша не успевает полностью избавиться от волнения и дискомфорта, как в него грубо врываются сразу два пальца, вырывая новый вскрик. Новая вспышка боли, но уже... Иначе. Все ощущения острее, его пробирает крупная дрожь, а на глаза наворачиваются слезы. Жар невыносим и ему кажется что под кожей, по всему телу у него бегают крошечные муравьи. Кружится голова. Его почти трясёт.
Гвидон отстраняется и, наконец, раскрывает халат, демонстрируя идеальное, крепкое тело. Сокол с радостью бы набросился ощупывать и оглаживать всё что доступно взгляду, но помнит указ. Руки нужно держать при себе.
Он понимает что от него ждут и потому не мешкая склоняется над членом князя. Облизывает лишь частично раскрытую головку, а затем берёт глубже, стараясь взять весь ствол. Он не мастер минета и никогда не думал, что есть хоть какая-то потребность этому учиться. Но сейчас ему кажется, что того что он делает недостаточно. И ведь даже нельзя помогать руками...

Сосать без помощи рук не такое уж простое занятие. Особенно, если на самом деле у тебя не так много опыта. Финист только около года назад вышел из центра адаптации и не сказать чтобы многому успел научиться в плане секса. Конечно, количество любовников за это время выросло (в центре не то чтобы можно было разгуляться в этом плане), но особого разнообразия в постели не бывало. Ведь обычно для каких-то более изысканных утех, люди сперва узнают друг друга получше, что в его случае было нереально. Потому все что происходило сейчас было для него в диковинку: начиная от обращения (обычно с ним вели себя куда нежнее) и заканчивая стяжками на члене.
Он замечает как наливается кровью орган его партнера, чувствует руку в волосах и отстраненно радуется этому. Но сейчас куда больше его волнует собственное состояние. Финист уже полностью красный. Он сильно дрожит, практически трясется. Жар такой, что ему кажется, что он плавится. Воздуха катастрофически не хватает и он периодически давится членом, в попытках отстраниться и вздохнуть. Слова князя понимает и кивает, лишенный возможности что-либо ответить.
Ему кажется, что все это длится вечность. Ему кажется, что скоро у него отвалится челюсть или лопнет член. И когда Гвидон находит самое чувствительное место, то ему кажется, что он скоро умрет. Острое удовольствие на границе с болью прошивает тело. Он дергается и мычит, пытаясь отодвинуться, но, естественно, безуспешно. Его голову вдавливают в пах только сильнее. Он даже уже поднимает руки, чтобы попытаться освободиться, но сдерживается, испугавшись мысли, что тогда его еще и свяжут.
"Это какое-то сумасшествие"
Это почти невыносимо для неподготовленного Сокола. Сознание совсем спутанное и он боится что вот-вот отключится. Он откровенно плачет от переизбытка чувств и того, как с ним обращаются. Однако, в тоже время... Ему хорошо. Тяжело, странно, больно, немного обидно... Но до какого-то животного исступления хорошо.
Ему, наконец, позволяют вздохнуть. Челюсть ноет. Он жадно глотает воздух, дышит тяжело, но все не может отдышаться. Передохнуть ему не дают. Его переворачивают на спину и складывают почти пополам. Финист смутно понимает, что от него хотят, но не особо понимает чего именно хочет сам. Он хочет чтобы это закончилось, чтобы этот невыносимый жар оставил его тело в покое, чтобы исчезли болезненные ощущения в паху и больше всего на свете сейчас хочет кончить. Поэтому громко стонет, дергается от каждого нового толчка пальцев, почти мечется, пальцами впивается в обивку софы, плачет и практически умоляет:
- Князь, прошу вас, вставьте...

Финист проклинает себя за то, что так падок на красивых мужчин. За то, что не способен вовремя остановиться. За то, что любопытный и жадный до впечатлений. За то, что поддался порыву и ввязался в эту игру. За то, что не нашел пары минут, чтобы переодеться, в конце-то концов.
Еще он проклинает Гвидона. Этого совершенно спятившего маньяка. Юноша мысленно клянет князя на чем свет стоит теми словами, что может в своем состоянии вспомнить. Этот прекрасный молодой мужчина, оказался тем еще извращенцем и садистом. Чего один только его тон стоил, не говоря уже о действиях. Он всем своим видом выражал надменность и Финисту тяжело давалось это проглотить.
Отношение Гвидона к нему было не многим лучше, чем к вещи и раньше подобного никто себе не позволял в отношении юноши. Обычно, его одаривали вниманием и подарками, исполняли капризы и относились с трепетом. Красивым людям многое достается очень легко. Но, очевидно, не в данном случае.
Впрочем, размышлять на тему того, что себе позволяет этот князь времени не было. Да и возможности тоже. Голова блондина была забита мыслями о том как избавиться от этого невыносимого дискомфорта и жара. Он мечется по софе и пытается отстраниться от рук князя, чтобы хоть на мгновение прервать эту гиперстимуляцию. Но, судя по всему, остановить эту извращенную пытку можно только через мольбы и он начинает, вопреки желаниям и мыслям, упрашивать князя:
- Князь... Господин, прошу... Я... - жалостливый всхлип. - Я умоляю, позвольте мне почувствовать ваш член внутри... Я так хочу вас...
Говорить тяжело, он задыхается. Нос заложен от слез и напряжения, мысли путаются, а рот пересох. Тем не менее он понимает, что просто так Гвидон не сжалится, не снизойдет до него, если как следует не удовлетворить его потребность в чувстве превосходства и власти.
- Я хочу чтобы вы меня трахнули... Скорее, прошу... - слова перебивают собственные стоны и плач. Он скулит и молится чтобы этого было достаточно. Чтобы Гвидон поскорее его взял. Может когда прокурор насытится, то перестанет его мучить и позволит избавиться от этого давления, боли и нестерпимого удовольствия.
Серия звонких шлепков заставляет его сжаться и заскулить. Он измучен, ощущений слишком много и он больше не понимает, что вообще происходит. Сколько это длится и когда закончится. Всё тело охвачено огнем.
"Господи, помилуй раба твоего грешного..."

В какой-то момент его вскрывает и он начинает содрогаться в рыданиях. Он и так не сдерживал слез, но сейчас его пробило на сильные чувства и он не мог уже остановить этот поток. На мгновение он перестает ощущать что-либо, кроме всепоглощающей жалости к себе. Он внезапно вспомнил прошлую жизнь и что, на самом деле, он уже испытывал подобное отношение к себе, просто прятал эту память глубоко внутри. В сказке к нему тоже относились как к вещи. Он не выбирал Марьюшку. И Царицу-колдунью тоже не выбирал. Они покупали и продавали его, не заботясь о том чего хочет он сам. Не более, чем красивая игрушка, которой распоряжались как хотели, передавая из рук в руки.
Так же к нему отнесся и Гвидон. Разумеется, не было никакого смысла ожидать от незнакомого человека (тем более такого уровня власти) какой бы то ни было чуткости. Да ему этого и не надо было. Он сам был вполне не против, чтобы его взяли, не спрашивая разрешения. Но сейчас, когда он снова будто сам себе не принадлежит, ему хочется хоть какого-то утешения, хоть какого-то знака, что он живой человек, с чувствами которого нужно считаться.
Однако Князь безжалостен. Его нисколько не трогают слезы Сокола. Он ищет в этой близости лишь собственное удовольствие, о чем беззастенчиво и прямо сообщает, укладывая его на себя. Как ни странно, но эта откровенность возвращает блондина в подобие нормы. Насколько это вообще возможно в его обстоятельствах.
Он испытывает короткое облегчение, от того что его член и задницу оставляют в покое. Длится это не долго, так как теперь его собой заполняет Князь.
Он уже совсем не понимает какие ощущения испытывает от этого секса. Его переполняет настолько, что все сливается в какой-то единый сумасшедший коктейль, где неразличимы боль и удовольствие. Под кожей скопилось столько напряжения, что ему кажется что он вот-вот лопнет. Пальцы на руках и ногах онемели. Низ живота и пах в огне. Сердце заходится в бешеном ритме.
Гвидон трахает его грубо и быстро, приподнимая над собой. Снова и снова проникая в горячее нутро и заставляя юношу захлебываться собственными непроизвольными вскриками.
Ему неудобно, ему тяжело, ему больно. Но он послушно терпит, потому что есть в этом что-то... Что-то острое и... Будто бы искупляющее. Он не может описать эти чувства, особенно сейчас. И скорее всего не подберет слов позже. Но ему будто открывается какая-то правда о себе, которую, впрочем, еще только предстоит понять и принять...

Отредактировано Finist (2025-03-09 20:55:38)