сказка ложь. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » сказка ложь. » Настоящее » Завершённое » оттепель // 13.04.2017
ОТТЕПЕЛЬ // i wouldn't love me neither
Sealord / Godmother Carabosseзакрыт
ДАТА: 13.04.2017
ВРЕМЯ СУТОК: вторая половина дня
ПОГОДА: пасмурно
ЛОКАЦИЯ: коммерческий район и далее по текстуСегодня над округом штормовой фронт.
Токсичные осадки.
Оттепель.
Отредактировано Sealord (2025-02-20 22:00:34)
Парковка была небольшой: на пятнадцать, может двадцать, мест. По соседству такая же. Затем ещё. Напротив - тоже. Она была арендована для сотрудников некой косметологической компанией, что занимала один из этажей местной бизнес-высотки. Этажей в высотке было не менее полутора дюжины, поэтому к девяти утра на парковке было не протолкнуться. Тем удивительнее тот факт, что парковались они по соседству.
Карабос, по одной ей известной причине, стабильно прикипела к месту в двух шагах от выезда, Процей же... имел обыкновение появляться на работе во время ланча и просто занимал опустевшие места. Он вообще был из тех, кто мог приезжать на работу когда угодно, либо не присутствовать в офисе вовсе. А присутствуя, бесцельно болтаться по помещениям, общаться с сотрудниками, шутить и откровенно прикалываться по любому поводу. Лишь затем, чтобы раз в два года просто сказать: "здесь поправьте". И обеспечить компании солидный рост прибыли. Как это работало никто не был в курсе, но по слухам владелец компании был в хороших отношениях с высоким брюнетом, поэтому Процею прощалось многое. Ложь.
Так случилось и сегодня - промозглым, абсолютно рутинным днём. Захлопнув дверь, он вдавил кнопку запуска двигателя, одновременно впуская в салон уют тепла и пробуждая фоновое радио мягким блюзом. Ожили дворники. Смахивая морось и крупные хлопья, мгновенно погибающего на стекле снега, они открывали вид на привычную картину напротив: Карабос, как по часам усаживающуюся в собственное авто. Улыбнувших ей максимально любезно, Процей опустил ступню на педаль, намереваясь сдать назад, но внезапно внимание его оказалось привлечено новым звуком. Приглушённый, характерный лязг вхолостую крутящего стартера гулял парковке с завидной регулярностью - девушка не оставляла попыток запустить двигатель. Тщетно.
Свечи.
Убрав ногу, Процей принялся наблюдать за метаниями "коллеги", не преминув возможности улыбнуться ещё шире при случайном пересечении взглядов. Ведь они так близко: в трёх метрах металла и разделительной клумбы. И было что-то в этой улыбке мальчишеское, искреннее, без злобы, но с долей неприкрытой издёвки. Так тебе и надо? А осадки, тем временем, давили асфальт синевой туч.
Поначалу он не замечал её. Относился сродни назойливой мухе. Затем пришло раздражение, перетекающее в частые перепалки на лестницах. Да кто, чёрт побери, ты такая? Малефисента, ведьма. Именно так Процей называл Карабос про себя, когда фаза раздражения плавно сошла на нет, уступая место смеси из снисходительного интереса и неприкрытой иронии. Потому что так ей идёт больше. И вот сейчас, наблюдая за "ведьмой" сквозь мутные разводы на лобовом стекле, он медленно стёр улыбку с губ. Ибо сам факт наличия подобных воспоминаний был для Ахти явлением столь же уникальным, как и возможность развития их первоисточника вовсе. Он прожил достаточно долгую жизнь, чтобы забыть когда улыбался в последний раз. Вот так, просто, по-мальчишески.
- Знаешь чем мне нравится этот мир, Карабос? - распахнув дверь, Процей перехватил покидающую авто девушку. Затем, кивая на пассажирское сидение собственного: - Всегда есть альтернатива.
[indent] Бесит. Вообще всё бесит, если так подумать. Штормящая из стороны в сторону нерешительная помощница, горы незавершённых дел и конечно же высокая влажность. Сколько бы часов Кара не провела перед зеркалом итог был всяко один – крупные кудри рассыпались и пушились, лезли в глаза и не поддавались никакому контролю. Чёрт бы с ним, честно, она была готова смириться с этим, если бы не каждая секунда этого проклятого дня. Карабос ловит пальцами чужой стакан с кофе, который норовит упасть ей на колени. Пятна удалось избежать, но и сорваться на ком-то за такую мелочь – не вариант. Фея терпит, пока у неё это получается. И обычно, получается плохо.
[indent] В случайности и совпадения женщина вообще не верит. Всё, абсолютно всё имело источник, причину, вывод. Она снова тщетно пытается пригладить пушистые кудри, делая крутой разворот на ступеньках. Эдакий осторожный шаг, дабы не упасть глубже в пропасть – сложно назвать того, что вызывал бы у Кары такую волну жгучего раздражения. Иронично. Процей всегда находился ровно посредине тонкой грани терпения феи, с филигранной точностью перемахивая то в одну сторону, то в противоположную. Её немного подтачивала вина, что в первый раз вышло как-то совсем некрасиво; но с каждым сказанным им словом Кара уверялась – ей стоит всегда давить глубже, ей стоит отвечать чаще, ей стоит перестать молчать. В этом была какая-то сакральная суть, оправдывающая мотание папкой бумаг в агрессивном жесте. Об этом Карабос обязательно поведает своему психологу. Возможно, ей стоит всё же быть с ним мягче. Немного?
[indent] Как только рабочий день подошёл к концу, она даже не вздумала задерживаться. Ленивый взгляд в окно, попытка оценить весь риск попытки добежать до машины без зонта и в лёгкой обуви. Должно быть просто, если поспишь, правда? Нет. Ни разу. Одной рукой женщина прижимает к себе стопку бумажных папок, придерживает пальцами ненужную визитку – второй тщетно пытается удержать телефон и увесистую связку ключей. Её приближение всегда звучит как мелкий ритм каблуков, ныне вымокших с такой уверенной скоростью, что Кара то ли дело поморщила нос. Приятного мало, благо дома она будет быстро. Ошибка.
[indent] Её машина ломалась с завидной стабильностью, лишь по причине того, что Карабос едва ли в них разбиралась. Она, конечно же, знает о проблеме. И откладывает её ровно до того дня, как всё пойдёт коту под хвост. Как бы Крёстная не пыталась, тронуться с места не выходило. Фея психует, почти что, замахиваясь тонкой рукой, чтобы садануть руль. Слишком ярко, видимо, одёргивается, словив на себе ненужный взгляд. Серьёзно, сейчас? Прямо здесь? Вздох. Ближайшая остановка в метрах сто ходьбы – сущий пустяк. Не пустяк же вымокшая обувь и красный кашемировый пиджак, который ждёт та же участь. А какой у неё был выход? Кара прихватывает неосторожно брошенные бумаги, связку ключей и телефон, неспеша приоткрывая дверь. Беда не заставляет себя ждать. У беды даже есть имя.
[indent] — Пф, жаль, что не все альтернативы стоят того. — Карабос не смотрит вверх, не поднимает глаз и чётко следует своей простой стратегии избегания, — Что ж, мне сегодня крупно повезло.
Жаль, что будучи настолько близко пропасть из виду ну никак нельзя. Крёстная сжимает губы в тонкую линию, почти пачкая алой помадой выше нужного. До её родного спального района – не меньше получаса езды, что ещё по-божески в черте города, а вот возня с автобусом займёт в разы больше времени. И сил. Тонкий каблук неприятно соскальзывает на асфальте, напоминая о себе – у тебя, моя дорогая, нет выбора.
[indent] — Надеюсь, ты не планируешь утопить меня в ближайшем пруду, хм? Или... что ты там обычно делаешь? — Кара вздыхает с неприкрытым раздражением, но почему-то звучит веселее обычного. Даже улыбается. Слегка. Незаметно. Фея проскальзывает в чужую машину с легкостью, закрывает за собой дверь. Мягко. Ей не нравится вся эта ситуация, вызывает нервозное желание щёлкать кончиками ногтей по корпусу телефона. Раздражает. Адрес свой называть она не спешит, по той же причине. Вдруг придётся всё же выскакивать наружу и бежать на остановку. Появилось ощущение, что ей стоит придержать мысль на мгновение - им будто бы даже было что друг другу сказать в сложившейся ситуации. Или нет?
Отредактировано Godmother Carabosse (2025-02-07 00:35:18)
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Оттепель штука коварная. Едва долгожданное тепло успевало искусить скинусь лишнюю одежду, как коварный насморк вкупе с саднящей болью в горле по-приятельски опускали ладонь на плечо. Болел Процей как и прочие смертные, поэтому был одет по погоде: тёмных тонов длинное пальто поверх делового костюма, плотные туфли, бежевый шарф. А вот головных уборов избегал. Но с женщинами как всегда сложнее: бросив украдкой взгляд на пол пассажирского сидения, он не мог не заметить, как Малефисента смешно поджимает ноги, пряча насквозь вымокшую обувь. Незамысловатая манипуляция с парой кнопок и рукоятью системы кондиционирования автомобиля должна была решить эту проблему - пространство в ногах и глубине сидения ведьмы начало наполняться теплом.
Тоже мне, королева бензоколонки.
- Пруд это слишком быстро, не успеваешь насладиться... Обычно я топлю своих жертв в самых глубоких местах лесных озёр, - как бы невзначай заметил Процей, перекидывая через грудь ремень безопасности, - Мееедленно опускаясь вместе с ними на самое дно. Внимательно наблюдая. Глаза в глаза. До самого конца, - и защёлкивая его. Несколько секунд Ахти выдерживал паузу, наблюдая за попыткой Карабос осознать на серьёзе ли сейчас Процей, затем снисходительно улыбнулся и похлопал себя пальцем по плечу: - Но я сделаю для тебя исключение, если обещаешь сохранить это в секрете. Ремень накинь, кстати. Где-то в глубине дверных карт сработал механизм блокировки и послышался лёгкий щелчок. Ловушка захлопнулась - они тронулись.
"Папа, ну что ты как обсос", сообщила ему тогда Василиса, передавая ключи от нового авто. Процей лишь пожал плечами. Что это была за машина он не знал, так как совсем не разбирался в них, но выглядела она и вправду посимпатичнее предыдущей. Большая, чёрная, мощная. Особенно Процею пришлась по вкусу имитация акульего плавника на крыше, жаль что подобное украшение наблюдалось у каждого второго автомобиля. И, тем не менее, передвигался он на ней точно также, как и на старой - максимально аккуратно, по всем правилам. Не стал исключением и сегодняшний день.
Едва Процей коснулся педали, машина мгновенно набрала разрешённую скорость и более не пересекала её. Он вёл максимально плавно, позволяя отменной звукоизоляции работать на полную. В салоне остались только трое: он, она и радио, тихо льющее, кажется, что-то из репертуара Кайли Миноуг. Складывалось впечатление, что Ахти целиком и полностью сосредоточен на дороге, на самом деле просто давал так необходимую Карабос передышку. Паузу. Время, позволяя привыкнуть к незнакомой обстановке, позволяя привыкнуть к себе. Ведь они так долго танцевали вокруг кулера. Он не рассматривал девушку открыто, лишь изредка касался её образа случайным взглядом. Отмечая излишнюю сосредоточенность в глазах Малефисенты сквозь отражение в боковом окне. Нервозность в движении тонких пальцев, перебирающих бумаги на коленях. Усмехнулся. Сейчас подле него будто оказалась студентка-первокурсница. Серьёзная и загадочная одновременно, немного смешная. И донельзя милая.
- Не беспокойся, скоро ты будешь дома. Но сначала мы немного прокатимся, - уловив излишнюю подозрительность в глазах Карабос по мере удаления от центра города, не преминул заметить Процей, - Будем считать это сюрприз, - загадочно добавил он.
Первый сценарий запрещал сказочным персонажам пересекать черту города, но, очевидно, окружная дорога не входила в число запретных зон. И Процей знал это. Когда они вышли на скоростное шоссе поток, пошёл быстрее и Ахти выпустил на волю табун под капотом. Мягко подпрыгивая на бетонных стыках, чёрный автомобиль с акульим плавником уносил Карабос все дальше в неизвестность, огибая город по периметру. Силясь справиться с набегающим потоком осадков, дворники метались как бешеные. Шум дороги медленно просачивался в салон, где запах дорогой кожи медленно таял в ароматах вишни. Он был не против.
Отредактировано Sealord (2025-02-09 01:19:26)
[indent] Сказочные, кажется, за многие годы привыкли друг друга не бояться. Умереть от рук себе подобного – прецедент уникальный, почти невозможный, и фея это прекрасно знала. Любые угрозы она привыкла делить на два, если не на четыре – так и сейчас. Впрочем, говорить с позиции силы не удалось, и Карабос внимательно вслушивается в брошенные слова, сводит неморгающий взгляд с чужого лица и смеется. Почти беззвучно, отвернувшись в поисках нужного ремня, будто бы пытаясь скрыть ироничный жест за посторонним шумом. Выходит из ряда вон плохо. Ещё немного влажная юбка-карандаш неприятно собирается на коленях, заставляя вздрогнуть от холода. Если пиджак хотя бы согревал поверх тонкой рубашки, то здесь греть было нечему. Почему она не посмотрела погоду заранее, почему одевалась так легко? В любом случае, это уже не было важно.
[indent] - Очаровательно. – от смешка голос Кары слегка дрожит, но она едва ли обращает внимание, — Нет, правда. Всегда хотела погибнуть в самой отвратительной манере.
[indent] За окном стабильно едва ли что-то видно, в водянистых разводах крупных капель и серых оттенков знакомых улиц. Ей не особо-то интересно бесцельно изучать уже знакомые пейзажи, но фее не хватает духа просто развернуться и уставится вперёд – скребущее некомфортное ощущение не покидало её ни на секунду. Впрочем, всегда нужно было казаться уверенной в себе, поэтому нервная рука медленно скрывается из виду. Мерное стучание прекращается так же быстро, как началось. Карабос мысленно возвращается к злосчастному лунному календарю – время благословений началось чуть менее суток назад. Невероятное совпадение. Повезло, но не ей.
[indent] Карабос по привычке сдувает с лица крупную каштановую прядь, лениво улавливает образ на периферии. Всё такой же спокойный, как вода без течения. Самая опасная, честно говоря, и фея это прекрасно знает. У неё была привычка останавливаться на две ступеньки выше, чем Ахти. Всегда. В любой ситуации. И дело было не в том, что ростом фея не вышла. Нет. Она всегда поднималась на эти две злосчастные ступеньки, якобы уравнивая ситуацию в своей голове. Глупость, трюк сознания. Сейчас, когда у неё нет ни ступенек, ни даже длинного коридора Крёстная ощущает себя иначе. Впервые за долгое время женщина тяжело выдыхает, на мгновение прикрывает глаза и расслабляется. Следом, она всё же отлепляет цепкий взгляд от окна и позволяет себе взглянуть на него. Беззлобно, изучающе. Какой толк защищаться там, где на тебя никто не нападает?
[indent] - Серьёзно? – лёгким движением Кара чуть наклоняет голову, — Знаешь, я уже действительно начинаю беспокоиться о том, что плаваю я не лучше топора.
[indent] Осознавать чужие оттенки и эмоции очень сложно. Ещё сложнее осознавать его эмоции. Кару то ли дело нервозно дергало от того, с каким пренебрежением воспринималась половина её слов. И в любой другой ситуации фея непременно бы снова сорвалась на крик, но не сейчас. Время сменить стратегию. Она начинает пялиться. Неприлично долго, пока у такая возможность есть. Ниточка за ниточкой, бесцельные метания между попыткой понять, что там у него в голове и что ей всё же делать, если шутки оказались всамделишными угрозами. Ей каждый раз кажется, что в заученных чертах внешности и манерах она запомнила всё, но почему-то в непосредственной близости Морской царь ей кажется ужасно незнакомым. Будто бы, всё это время ей приходилось смотреть лишь под призмой неестественной злости – становится почти что неловко. Кара опять уводит взгляд прочь, опирается на собственный локоть, ни слушает и не видит ничего – ментальный вывод затмевает абсолютно всё, что происходило в мире реальном. Она сама не верит своим мыслям. Были ли это трюки сознания, пару удачных обстоятельств, или что-то иное, но Малефисента готова поклясться – ей небезразлично. На грани с приятной усталостью и непониманием, фея всё же рассматривает в нём что-то комфортное. Приятное, исключая каждое кривое слово. Безопасное, вопреки всей мнимой опасности. Противоречивое в самом лучшем смысле. Что-то глубоко внутри неприятно трескается.
[indent] - Спасибо, — впервые за долгие годы она благодарит не сквозь зубы, заметно расслабляется от внезапного тепла, — но... я хотела бы хотя бы знать хоть что-то. Ненавижу сюрпризы, правда. В чём дело, всё-таки?
[indent] Физический дискомфорт пропадает довольно быстро, а с ним и дёрганая нервная нота. Кара решает, что нет ничего лучше, чем непосредственная искренность. Она устала пытаться получить нужное любой ценой, и может всё-таки настал момент. Может, всё же, Ахти как никто другой это заслужил. Хотя бы сегодня?
Отредактировано Godmother Carabosse (2025-02-11 09:43:28)
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Это "спасибо" нечто новое. И пусть контекст слова лежит на поверхности, интонация его много глубже банальной благодарности. Тихая, с долькой вязкой усталости на выдохе. А затем, тишина. И он был благодарен ей за это немое послевкусие. Поймав собственное отражение в зеркале заднего вида, Процей несколько секунд смотрел в него, после перевёл взгляд на Малефисенту:
- Я голоден. Подумал, тебе тоже стоит перекусить после рабочего дня. Кстати, мы почти приехали, - сбросив скорость, Ахти перестроился вправо и плавно съехал с магистрали на боковую развязку, перетекающую в сиротливую ленту асфальта аккурат посреди лесной чащи. По ветровому стеклу и крыше тотчас забарабанили тяжёлые капли воды.
Он правда желал держать эффект неожиданности как можно дольше, но уход от ответа мог взволновать ведьму и испортить встречу. Поэтому был дан максимально конкретный ответ. Поэтому Процей был максимально деликатен - они пребывали в состоянии слишком хрупкого равновесия, чтобы строить башню метаиронии здесь и сейчас. И пусть Ахти всегда хорошо чувствовал берега, увы, строителем он не был. Поэтому абсолютно не старался угодить Карабос, поэтому морщился от одной только мысли, будто она делает ему одолжение. Фактически, они встретились у кулера вновь, вот только утлые пейзажи бетонных стен сменил хвойный лес. И эти перемены шли им на пользу.
Поворот, второй, прямая. Он вёз её туда, куда обещал с десяток минут назад - к глубокому лесному озеру, светлое пятно которого уже забрезжило где-то впереди. Всё, что было у ведьмы прямо сейчас - это слово Процея и полоса асфальта под колесами, слишком ровная и слишком аккуратная, чтобы служить поводырём к ветхому пирсу с утлой лодкой у края. Да и не сошёл пока лёд.
С Карабос вообще всё сложно. Не в смысле энергичного обмена любезностями, показательного презрения и нервных пацев, спонтанно давящих пластиковый стаканчик, а по-настоящему. Процей прожил достаточно, чтобы повстречать на своём пути самых разнообразных существ, сказок. Людей. И все они были по-своему уникальны. Интересны, притягательны. Кто-то меньше, кто-то больше, но у каждого из них имелся свой неповторимый психологический почерк. Не сказать, чтобы Малефисента поражала воображение уникальностью, но Ахти потратил приличное количество времени, чтобы "раскусить" ведьму. Она даже не заметила, когда его искреннее раздражение стало подделкой, что он умело нагнетал подлинным интересом. Так проще. Проще узнать, проще понять истинную природу этой девушки, пропуская восприятие её личности сквозь призму здравого смысла, но не предвзятости. Больше. И, как бы ни было досадно это признавать, но именно люди подсказали Процею чем нужно наполнить их войну, чтобы сдвинуть фронт в сторону мира. Тем самым человеческим отношением. Поэтому он привёз её сюда - в свой любимый, лучший, по собственному мнению, ресторан.
- Видишь, и совсем не больно, - запарковав автомобиль на крохотной парковке, он отстегнул ремень и заглушил двигатель. По крыше продолжали барабанить капли дождя, однако на этот раз в смесь натуральной кожи и одинокой вишни вторгся запах душистого костра. На первый взгляд заведение не производило впечатления - это был обычный загородный дом с просторной верандой и пристройкой, над крышей которого клубился дымок, а компактная табличка у входа содержала всего два слова: "жемчужина моря". Этот ресторан как дорогой костюм: простой и лаконичный с виду, качественный внутри, без единого лэйбла и броских вывесок - правило дурного тона. Жемчужиной которого являлась, разумеется, кухня. Репертуар которой, как несложно догадаться, состоял из целого разнообразия качественных морепродуктов. И Процей знал о чём говорил. Расположенный на краю замёрзшего озера, он открывал вид на противоположный берег, где над кронами сиротливых деревьев виднелись очертания громады-города. Пожалуй, единственный минус.
Внутри пахло теплом древесины и кулинарной импровизацией, от которой желудок стягивало в тугую спираль. Никто не докучал им излишним вниманием - они просто прошли на второй этаж и заняли место у окна. Он знал, здесь всегда свободно. На столе уже располагалась бутылка вина, бокалы, пара салфеток - комплимент от заведения. И, разумеется, меню. Прикасаться к которому Процей почему-то не спешил. Просто сидел напротив и задумчиво наблюдал за Малефисентой. Слишком долго для деликатной паузы, слишком пристально для первого "свидания".
- О, что угодно, - будто спохватился он, - моя инициатива - моя ответственность. Не нужно стесняться, Карабос.
Итак, питается ли владыка морей его дарами? Глупый вопрос. Опустив взгляд в меню, Процей приступил к выбору. Ведь поговорить они ещё успеют. А поговорить было о чём.
[indent] Мысли не вяжутся друг с другом, никакой даже толики логики Кара не наблюдает – это, несомненно, напрягает. Но не настолько, чтобы всё же закатить истерику. Или хотя бы попытаться. Все сказки порой были ужасно предсказуемы, повиновались выстроенным сюжетам, пускай и отчаянно верили в мнимую свободу. Её никогда не было, а потому все помарки в причинно-следственных связях Карабос предпочла списать на загадочную чужую сюжетную канву, а никак не на желание всё же закончить их спор навсегда. Всё мимо: незнакомые мелькающие пейзажи, мерный шум дождя и разбавленный в дымке свет последнего фонаря. Они не могут друг друга убить, так чего бояться на самом деле?
[indent] Быстрый осмотр окружения не говорит ей абсолютно ни о чём, а вот взгляд на яркий экран телефона – вполне; связь всё так же ловила. Подсознательно данный факт должен был бы сделать ей жизнь чуточку лучше, не так ли? Тревожное донельзя сознание сходило с ума, но виду фея никак не подавала, отметала прочь тяжёлые мысли. Она идёт на поводу своей веры в лучшее, советов своего психолога, сомнительных фраз коллег. Впервые ли? Каждое слово даётся с каким-то скрипом, будто бы ничего проще, чем в очередной раз попытаться избежать спокойного диалога – самый простой вариант. Карабос может бегать от проблем сотню лет, а может, даже две, ей не тяжело. Но это не выход. Не выход же – топтаться в дверном проёме, чтобы избежать неловкой встречи. Не выход и игнорировать очевидно затянувшуюся тишину. Они не были друзьями, впрочем, у крёстной не было ни малейшей идеи о том, что вообще можно обсудить. Кроме, очевидно, очередной ссоры. Кара прикусывает внутреннюю сторону щёки, заинтересованно выглядывает в мутное стекло снова.
[indent] — Это пока. – Фея слегка улыбается, недолго провозившись с бумагами на коленях. Их пока придётся оставить в машине, не хочется и их тоже вымочить. Поначалу женщина удивляется, как просто идёт на встречу, даже не вымогая объяснить, где они вообще находятся. Наверное, так надо. Возможно, это всё просто очередной плохой сон. Но всё же о насущном. Перспектива вымочить и без того распушившиеся кудри Кару ни капли не радует, но и прикрыть их нечем. Значит, нужно поспешить. Фея следует не хуже тени, панически стряхивает мелкие капли с каштановых волос, почти что брезгливо. Впрочем, прическа уже сто раз была испорчена.
[indent] Сложно найти комфорт в абсолютно незнакомой обстановке, сидя один на один с кем-то, кого всю жизнь считаешь своим натуральным врагом. И сам Ахти комфорту едва ли способствует, смотрит на неё будто бы совсем иначе. Она привыкла видеть в чужих глазах достаточно ужасных чувств, извращённых собственными проклятиями, своими кривыми словами и угрозами, но сейчас... Впрочем, Кара хочет выдохнуть хотя бы здесь, стараясь расположиться с минимальным комфортом, зная, что они-то в этот раз здесь не одни. Хотя выглядело это совсем иначе. Тонкие пальцы быстро пробегаются по краю стола и обратно, с лёгкой дрожью – нервной ли или от холода. Хочется провести по центру стола какую-то красную линию, избежать грубого пересечения, но вместо этого фея пересекает воображаемую линию заранее. Не поднимая взгляда, спокойно и чётко:
[indent] — Просто Кара. – Она прерывает его фразу на середине, грубо вмешивается в привычное обращение по имени. По правде говоря, «Кара» действительно нравилось ей во много раз больше. Лаконично, мягче. Иначе.
Женщина едва ли поднимает глаза от изучения стройных рядов букв, чуть прищурившись, будто бы не замечая на себе чужого взгляда. Странное совпадение за странным совпадением, учитывая исключительную любовь Кары к морепродуктам. Немного иронично, если подумать. Ей нравится думать, что всё под контролем. И прежде чем придётся сделать какой-то выбор, фея всё же поднимает карие глаза, убеждаясь в своей правоте. Есть в этом жесте что-то от первобытного – нежелание уступить в невербальной борьбе, которой, по сути, и не происходило. Она сражается с ветряными мельницами, ведь Ахти даже на неё не нападал. Карабос снова представила себе самое худшее. Конечно же.
[indent] — У меня что-то на лице, мм? Пялишься, знаешь ли. – Кроткий жест опускает меню обратно на стол, прежде чем «ведьма» позволит себе распахнуть свой пиджак. В помещении всяко было теплее, а слегка влажная ткань всё же стесняла движения. Белоснежная рубашка оказалась чуть смятой после целого дня невыносимых приключений, но в каком-то роде фея старается хотя бы придерживаться своей привычной уверенности. Ровная спина, медленные жесты, насмешливый тон – почти что обычная Карабос. Если бы не одно «но». Нервная дрожь на кончиках пальцев, ленивый стук каблуком о твёрдый пол, нежелание делать шаг вперёд и попытки во всём следовать не своей инициативе. Кара боится ошибиться в последнем своём шансе исправить тяжкое недоразумение прошлых дней.
[indent] Крёстная чётко знает, как портить и ломать, но как исправлять и чинить – увы. В суетливых мыслях всплывает образ любимой крестницы, которая всё же как-то смогла простить Кару. Даром, что прошло столько лет. Тяготит.
[indent] — Ты что, следишь за мной?
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Она могла зацепить его единственным словом, жестом, взглядом. И чтобы не казаться в глазах Карабос уязвлённым, обычно Процей отвечал зеркальным поведением. Это формировало замкнутый круг. Напоминало штормовое море, раз за разом швыряющее вспененные гребни на уставшие скалы волнореза. Грохот прибоя, шелест отлива и по новой. В такой борьбе не было победителей и проигравших, ибо для сил стихии подобное противостояние в порядке вещей. Как и для них. Но когда свист ветра стихал и на море опускался убаюкивающий штиль, единственным напоминанием о вражде двух миров служили обломки. Обломки несказанных слов, несостоявшихся инициатив. Обломки простого человеческого "привет", что раз за разом летели на дно мусорного бака с остатками недопитого кофе. Поэтому сейчас - в штиль, её "пялишься" прозвучало особенно резко, сухо. Чужеродно.
Но не поднялась волна.
- Постоянно, - помедлив, Ахти стёр с лица девушки собственный взгляд, затем, мазнув им по столешнице, опустил в меню. Возможно, он хотел бы придать плоской иронии более жизнерадостный изгиб, но невербальное давление работало в обе стороны. И пусть Процей протянул руку первым, а Малефисента приняла приглашение, пальцы ведьмы были по-прежнему холодными. Знакомое ощущение. Крепкой, непроницаемой стены аккурат перед носом.
Поэтому для него долгое время оставалось загадкой собственное стремление касаться её, регулярно получая разряд тока в ответ. Поначалу спонтанно, раздражаясь. Позже, терпеливо, ожидая знакомого сценария. Больше наблюдая. Но неизменно всё больше убеждаясь в поддельности той самой стены, как и образа стервы, что Карабос показательно бросала в лицо. Вряд ли это было чем то личным, скорее, привычной реакцией на любое посягательство личных границ, выходящих за рамки официальной конъюнктуры. Однако, по итогу стало именно таковым. Внутри этой девушки жила некая тайна, что манила Ахти словно мотылёк на огонь. И боль. Вынуждая его относиться к посягательству на те самые границы с максимальной осторожностью. Это его личная щепетильность в подборе принципов: Процей знал о Карабос только то, что она сама демонстрировала ему.
Теперь он узнал и её "имя".
- Я получил повышение и в понедельник отбываю на новое место работы. Вполне вероятно, что мы с тобой больше не пересечемся, Кара. Радуйся, - он горько усмехнулся, - Поэтому я подумал, что было бы неправильно заканчивать наше общение на негативной ноте. Честно говоря, я подумал об этом ещё неделю назад, да всё случая удобного не было.
Медленно сложив меню, Процей вернул его на стол, направив взор куда-то сквозь окно за спиной девушки. Он знал его наизусть. Единственное, чего не знал Ахти, это как воспримет его слова сама Малефисента. Да и было ли это важным в текущих обстоятельствах? Было:
- Ты прости меня за то что наговорил. Вчера, позавчера, вообще. Глупо это, - Процей, наконец, вернул взгляд в омут карих глаз напротив, - Оставим прошлое в прошлом.
Сегодня они оказались в одной лодке. Он мог успокоить море и сделал это. Но наполнить их паруса свежим ветром могла только она: просто Кара.
[indent] За любым действием обычно следовало противодействие. Ещё чаще — целый ряд этих самых противодействий, в половину сильнее самого действия. Так и сейчас. Кара смотрит куда-то мимо, задумавшись на мгновение о мысли, что беспокоила её достаточно давно. Баланс, сохранение энергии и остальные научные факты вкупе с простой житейской магией — если прекратить истошно бить ладонями водную гладь, то волны непременно прекратятся. Это легко осознать, но тяжело применить. Иначе её бы сейчас не терзали сомнения. Иначе они бы здесь не были. В попытках оставаться в комфортных границах своей безопасности фея забыла, что остальные в этом мире заслуживают людского отношения не меньше её самой. Невозможность убить кого-то не отметала желания этого сделать — мнимого, навязанного в приступе глупой злости. На самом деле Карабос никогда его не ненавидела. Даже наоборот.
[indent] — Радоваться? — Она выходит из «транса» по щелчку пальцев, фокусируется лишь на одном, уверенно и уж слишком быстро. — Я могу порадоваться за тебя, несомненно. Но…
[indent] Вздох. Тяжелее обычного, раздражённого. Ей искренне хочется сказать что-то другое, сопоставить глубоко засевшее ощущение вины и слова, что застряли в горле. «Это не то, что ты подумал», «это не так», «я не ненавижу тебя» и сотни других глупых оправданий, которые едва ли коррелировали с реальностью. Карабос столько времени делала всё, чтобы обозначить красную линию между ними, — сейчас же всеми силами пытается её переступить. Потому что она защищает себя. Защищает его от себя. Защищает мир от себя. Ведь её удалось задеть, без особого труда пробраться в глубину души, заставить чувствовать себя совсем незнакомо. Иначе. Карабос боится нового, а ещё боится, когда её сердце внезапно пропускает пару ударов. Безразличие гарантирует спокойствие, как минимум для самого Ахти. В это она искренне верит, стараясь убежать от очевидного чувства. Порочный круг становится спиралью, заходя на очередной виток из ненависти и злости. Кара решается на то, что не делала никогда. Ради себя. Ради, отчасти, единственных отношений, которые ей хотелось сохранить. Почему? Зачем? Находить ответы на вопросы оказывается сложнее, чем подобрать нужные слова. Фея не юлит, уверенно смотрит в чужие глаза, будто бы на допросе. Время, кажется, пришло.
[indent] — Это моя вина. Всё, что произошло, происходит и могло бы произойти. Всё — моя вина. — голос на вдохе снова дрожит, но Крёстная не спешит останавливаться, — Я смирилась с тем, что моя злость мной движет уже давно, и порой даю ей командовать собой. Но… но это страшно, когда любое слово может стать проклятием, каждая мысль может… навредить. Я этого не хочу.
[indent] Она не движется, не дышит, лишь редко моргая, проговаривает всё, что болит, на одном дыхании. Ей плевать, что будет потом. Если это, чёрт возьми, её последний шанс быть хоть один раз искренней с Ахти, она его не упустит. Не сегодня. Не сейчас. Время не имеет значения, как и место — чёткое понимание того самого «последнего шанса» прибавляет ей нужной смелости.
[indent] — Извини, что решила за тебя. — Кара знает, что скрыть внезапный блеск глаз не получится, но взгляд не отводит, — Но я не хотела проклясть тебя снова. И лучше, чем это, я ничего не придумала. Мне жаль.
[indent] Впервые за долгое время Карабос не врёт. Ни себе, ни ему. Её подталкивет искренность, сказанных им слов. Этого достаточно. В страшных снах она видит, как снова возлагает на чужую судьбу проклятие на множество веков. Видит, как другая магия больше не сможет помочь. Сломить сценарий будет непросто, если он вшит так глубоко, что разглядеть его под фасадом «настоящего человека» уже невозможно. Все пути рано или поздно приведут к тому, что судьба феи — навсегда остаться злодейкой, даже по отношению к тем, кого она любит.
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
- Не стоит брать всё на себя, Кара... - Процей пытается вклиниться в энергичную речь девушки, но тонет в потоке её искренности. Это приятно. Приятно осознавать, что стучишься не в запертую дверь и если по ту сторону не откроют, то хотя бы одёрнут занавеску посмотреть кто пришёл. Да, он реалист.
- Понимаю, но... - банальные правила этикета и мужская деликатность в отношении происходящего противились столь активному самобичеванию со стороны дамы, однако последняя не давала и шанса погасить свой порыв. Потому что Карабос искренне переживала. Ахти видел это в движении губ, колебании ресниц. В большем нажиме побелевших подушечек пальцев на край стола. Поэтому ценил. Но чем больше слов срывались с губ ведьмы, тем дальше уходил от понимания сокровенный смысл сказанного. Образовалась пауза.
- Я не... - он вновь не успел, а раскрыв рот, внезапно споткнулся на полу-слове. Нахмурился. Сдавил челюсти крепче. Великолепное зрелище для батальных офисных сцен. Да и исполнено технично: противник отвлекается обманным движением и тотчас получает крепкий хук с левой. Нокдаун. Пожалуй, Карабос впервые могла лицезреть Процея в подобном состоянии: потерянным и сбитым с толку одновременно. Впрочем, как и сам Ахти - себя. Чистая победа. В пространстве остаётся виснуть только глубокая пауза, а на губах мужчины немое: зачем?
Вообще им было о чём поговорить: например, они могли бы обсудить погоду. И пусть сейчас она не очень, но синоптики обещали на днях потепление. Ведь последние не врут. Они могли бы обсудить работу. Карабос не знала, но её хвалили. А Процею стало бы приятно сообщить Малефисенте об этом лично. Наблюдать за возможной реакцией, за возможным смущением. Вдвойне. Такой вот личностный, глубокозапрофилированный фетиш - радоваться достижениям других. Не знала она и о том, что хватил её и сам Ахти. Не знала, что последний прекрасно общается с руководством обеих фирм. Она вообще много чего не знала и Процей был готов охотно поделиться с Карабос новостями. Посплетничать. Похихикать над глупостями других. Мило так, незатейливо. Как лучшие подружки. Он мог бы рассказать ей несколько фактов о себе, приправив какой-нибудь трогательной историей из настоящего прошлого, обязательно представившись в ней дурачком-неудачником. Чтобы она, наконец, улыбнулась. А затем, очень осторожно поинтересоваться про саму Карабос. Они бы, наконец, заказали еду. И в конце концов, в самый неожиданный момент, он бы тоже назвал ей своё настоящее имя. Потому что дело исключительно в доверии. Но всё это, подобно детским рисункам на песке, разом стирает набежавшая волна.
- Отличные новости, Кара. А, главное, вовремя. Но я прощаю тебя, - неожиданно легко сообщает Ахти. Наливая себе вино, он прячет ощущения за показательной непринуждённостью, но в сосредоточенном взгляде Процея без труда читается разочарование. И что-то ещё. Однако Карабос не сталкивалась с этим ранее, поэтому не распознаёт. И в этом нет ничего удивительно, ведь он также показывал только то, что она должна была увидеть. Ни больше, ни меньше. Впрочем, как и многим другим. Ибо кого-то Фэйбл-таун извращает. Кого-то развращает. Кому-то дарит новую жизнь. У кого-то отнимает. И только с Процеем поступает максимально негуманно - очеловечивает. Впрочем, если сильно попросить...
- Итак, что ты сделала? - справившись с вином, Процей откидывается в кресло и расслабляется. Дышать и вправду становится полегче. А после поднимает взгляд, припечатывая Карабос к стене позади холодом чужих глаз. Эти глаза не говорят - нежно шепчут на ухо: только не ошибись с ответом, дорогая. Одна ошибка - и ты ошиблась.
[indent] Жизни свойственно продолжаться даже после сотворённых ошибок. Никакой путь не может быть идеальным, даже вопреки нашим ожиданиям, даже если приложить всевозможные усилия и возможности. Карабос тяжело мирится с превратностями судьбы за границами привычной парадигмы — она топчет землю уже больше сотни лет, но никак не может избавиться от чего-то столь простого. Нельзя убежать от самой себя. Особенно когда не понимаешь, что именно из всего «твоё», а что — глупая фикция.
[indent] Так и сейчас. Кара создала свою фикцию сама, не случайно, с тошнотворным намерением избежать беды. Беды, которую фея сама себе придумала. Становится не по себе — то ли от длительного зрительного контакта, то ли от тона их диалога. Крёстная не может решить для себя, стоит ли правда того. Может, ей стоило бы соврать в очередной раз и просто убежать? Забыть про то, что произошло. Прожить ещё сотню лет в страхе, что любое её слово и действие могут обрушить чужую жизнь. Но нет. Женщина чуть склоняет голову на бок, будто бы пытаясь убрать зловещее ощущение, подкрадывающееся по задней части шеи. Сплетает пальцы в замок, почти изгибая их до хруста, не чувствует лёгкой боли — это сейчас не так важно.
[indent] — Слушай, мне пришлось, — её оправдания не звучат уж слишком уверенно, но всё же фея спешит их озвучить, прежде чем перейдёт к сути. — У тебя никогда не было ощущения, что злость появляется из пустого места? Там, где её, по сути, быть не должно? Каждый раз…
[indent] Карабос понимает, что могла поступить иначе. Ей не «пришлось», нет, ей так «хотелось», ей «казалось», что так будет лучше. Очередная попытка обмануть себя, оправдывая плохие поступки благими намерениями. Кара отчаянно пытается разглядеть напротив хоть что-то знакомое, но снова понимает, что ничего о нём не знает. И это взаимно. Но что-то внутри феи хотело отступить от самоисполняющегося пророчества и попробовать снова. Иначе. Без обмана в этот раз. Попробовать, как «настоящие» люди, к которым Карабос так отчаянно стремилась. Может, всё-таки настало время отпустить плохие воспоминания и дать шанс. Если не Процею, то хотя бы самой себе.
[indent] В этом и была проблема. Фея всегда действовала наперёд, заранее решая исход для каждого из них по отдельности, будто бы это вообще было в её власти. Иронично. Так ненавидеть Сказочника, чтобы из раза в раз выполнять его же работу, но в своём извращённом эквиваленте. И женщине жаль. Второй раз в её жизни. Всё и правда могло быть иначе, если бы не её самоуверенность, за которую она сейчас плачет.
[indent] — Мы не ненавидим друг друга. Проклятие сошло на нет. — Не было особого смысла распыляться на мелочи, поэтому Карабос подытоживает сказанное. Очевидно, что её магия могла создать любую иллюзию, могла убить или ранить, но чем дальше это было от истины, тем короче было действие.
[indent] Она наконец выдыхает, разнимает болезненно вывернутые пальцы и отводит взгляд в сторону. Фея не убегает в этот раз, но не оставляет попыток не принять на себя всю тяжесть ситуации — ей действительно страшно увидеть в глазах Ахти то, что она видела много раз подряд. Страх, отвращение, ужас. Хочется, чтобы в этот раз всё было иначе. Хочется, чтобы в неё снова кто-то поверил, вопреки всему.
[indent] Крёстная знала, что всё так и кончится, поэтому не спешила поднимать взгляд. Ей нужна была минута, чтобы справиться хотя бы с внутренним отвращением к себе. Суставы пальцев наконец заболели, хотя уже как пару минут не были под давлением. К ней вернулись настоящие ощущения. И к нему тоже должны были. Больше никакой магии. Изменит ли это хоть что-то?
Отредактировано Godmother Carabosse (2025-02-23 14:03:00)
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Самым грустным в этой ситуации было то, что Процей больше не понимал природу собственного отношения к Карабос. Играть с поведением, а в особенности чувствами других "людей" могло быть очень опасно. Малефисента заигралась. Но главной её ошибкой стало решение признаться в этом. А надо было просто молчать.
- Ну, - залпом прикончив бокал с вином, Ахти с тихим стуком вернул его на место, - По крайней мере, мы во всём разобрались. Как у тебя все просто, оказывается, Кара. Хочешь, тебя ненавидят. Не хочешь - наоборот. Даже завидую.
Он не завидовал. Более того, отчасти понимал причины и следствия, что привели их сегодня в это место, к истоку их истории. Но осознание потенциальной фальшивости его искреннего желания раз и навсегда покончить с недопониманием между ними, портило все. Это могло быть очередной "игрой" ведьмы. Малефисента была женщиной, умной и весьма хитрой женщиной. Следовательно коварной. А он больше не доверял ей. Вот и вся история.
- Но, - Процей поднял указательный палец, пресекая попытку Карабос что-то сказать, а после опустил взгляд на часы: - У меня больше нет ни времени, ни желания участвовать в этом. Я уезжаю.
И пусть девушка не видела в этом взгляде того, чего так страшилась: cтраха, отвращения и ужаса, но по-немногу до неё стал доходить смысл новых, ранее неизвестных ноток в глазах напротив. Когда она сняла чары, степень искренности Карабос взлетела до небес. Когда она сняла чары, они оба ощутили общую боль, но по-своему. Когда она сняла чары, дыхание Ахти замедлилось, стало более глубоким, спокойным. Потому что Процею отныне все равно. И равнодушие это было гораздо сильнее любой ненависти. Единственное, что осталось между ними, - это бутылка с недопитым вином и банальные правила приличия:
- Могу подбросить тебя до дома, можешь вызвать такси, решай. Буду ждать в машине, - он поднялся с места и накинул на плечи пальто, дав тем самым понять Карабос что долго думать у той не выйдет. Потому что без разницы. Единственное, что не укладывалось в складный план ведьмы - это её собственная искренность. Что, проявившись в самый ответственный момент, разом испортила всё. Ведь это поступок глупой женщины. Об этом стоило подумать детальнее, но Ахти сейчас был не в нужной кондиции. Ему хотелось поскорее стереть из памяти текущий вечер. Желательно в домашней обстановке, желательно в компании пышногрудой красотки, голова которой забита отнюдь не проклятиями, а вполне простыми и понятными желаниями. Благо, подобных пруд пруди.
Запустив двигатель, Процей бросил взгляд на стопку бумаг на пассажирском сидении.
Не его она прокляла - себя. Но как жаль, что все равно.
[indent] И всё же Карабос злится. Как ей положено, идёт на поводу у своих собственных стигм — злодейка навсегда такой останется. Но сама фея в это верить не хочет, отсюда и злость. На себя, на весь мир, на отвратительную иронию их существования. Ей плевать, чем это всё закончится, когда речь идёт о вопросах куда более основательных. Сама идея жизни — вопреки своим собственным идеалам. Существование вне чужеродной канвы. У Карабос не было ничего и никого, что могло бы обучить её не совершать таких банальных ошибок.
[indent] Она остаётся позади ненадолго, тяжёлыми шагами смеряя небольшое расстояние обратно. Наконец-то женщина привычно резкая, злобная, как ей и подобает. Хочется верить, что где-то за ней наблюдает чёртов Создатель и смеётся над её попытками отрицать очевидное. Стопка бумаг быстро оказывается на краю её колен, прежде чем женщина отклоняется в сторону, почти упираясь рукой в чужую ногу. Слишком близко, даже для раскалённой до красна феи, но и того она больше не замечает. Вблизи она, вероятно, выглядит ещё злее, чем обычно, уже не поправляет крупные кудри, не заботится о том, смазалась ли её помада. Крёстная просто начинает говорить. Снова. В этот раз куда менее сдержанно.
[indent] — Нет, ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь. А знаешь почему? Потому что это нихера не просто! — Кара застывает в статичной позе, наполненной яростью, почти что первобытной. — Проклятие не кончилось вчера или неделю назад, нет, оно пропало за сраный месяц и оставило больше вопросов, чем стоило. Все твои мысли, эмоции и суждения всё это время принадлежали тебе. И это пугает.
[indent] Фея ломается, наконец. Злится, как ей и подобает, но не отступает ни на мгновение. Её не пугает ничего, она всё игнорирует. Даже неприятное жжение в сжатых пальцах и крупные горячие слёзы. Кара устала делать вид, что всё в порядке. Устала притворяться, прикрываясь собственной магией. И лучше, чтобы рваная рана отболела сейчас, чем загноилась на долгие годы. Её присутствие в личном пространстве слишком ощутимо, и Крёстная это знает. И ничего с этим не делает. Ей плевать.
[indent] — Меня пугает, что я не понимаю, что со мной. А ещё больше меня пугает, что я не понимаю, что у тебя в голове. И никогда, блять, не пойму. — Женщина морщит нос, нервно вытирает слёзы рукавом, наспех. — И мне насрать, как это выглядит. Или звучит. Мне похер. Я не хочу обманывать себя, а ещё больше не хочу обманывать тебя.
[indent] Она больше не ищет никакой реакции, не бегает взглядом по его лицу, она просто сидит здесь, переживая свою истерику сама. Волна за волной, стараясь охватить всю комплексность случившегося. Но не выходит. Не получается просто сказать: «Ой, прости, всё это время я пыталась убедить себя, что ненавижу тебя, но всё на самом деле иначе». Потому что Ахти тоже человек — с такими же моральными правами, с такими же свободами. Фея не может просто переломать чужую волю через колено. Точнее, может. Но не хочет. И женщина готова принять любую реакцию. Любую, кроме лжи. Только ложь Карабос никак не устроит.
[indent] — Я не могу больше делать больно тем, кого пытаюсь защитить от себя, — истеричный надрыв убывает, оставляя в её голосе только печальную горечь. — А защищать иначе я не умею. Такой вот воплотилась, и сколько бы я ни пыталась выцарапать это из себя... О! Не поверишь. Не вышло. Ничего. Никак. Потому что мы — сказки. Не люди. И нам свойственно делать херню, с которой нас насильно запихнули в этот террариум.
[indent] Она хочет, наконец, вернуться на своё место, но что-то не позволяет ей сделать этот короткий рывок назад. Нет. Фея должна быть невыносимо близко, прочувствовать всё до капли, чтобы, наконец, убедиться хоть в чём-то. Попытаться. Слёзы Кары не прекращались ни на секунду, и сколько бы она ни старалась своевременно их вытирать — ничего не выходило. Плотина закупоренных чувств, ощущений и страхов прорвалась слишком неконтролируемо, чтобы обуздать. Карабос просто сдалась. Сдалась разгадать тайну, сдалась держать всё под контролем.
[indent] — Я просто хочу быть человеком. Не хочу ни этой магии, ни парадигмы, в которой я застряла. Я жить хочу. Даже со своими ошибками. Но жить... — громким шорохом бумаги всё же соскальзывают с накренённых колен, — А ещё знаешь что? Хочу быть человеком по отношению к тебе, Процей.
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Обратный путь достаточно безвкусен, чтобы описать его парой строк: накатывающими сумерками, блеском уличных фонарей на лобовом стекле, проливным дождём, бесконечной вереницей стоп-огней в пробке на шоссе - они возвращались в час-пик. И тяжёлой, вязкой тишиной в салоне автомобиля.
Когда Карабос "взорвалась", это напомнило Процею одну из их многочисленных офисных стычек. Разве что, смысловой оттенок был иным: из поверхностно-бытовой плоскости он перетёк в интимную философию, понять суть которой могли только лишь эти двое. Девушка любила "давить" его и телом и темпераментом, но красную черту никогда не переходила. Не переходил и он. Не перешёл и сейчас. Лишь по своему обыкновению молча слушал, терпеливо ожидая, когда "топливо" в груди ведьмы как следует прогорит. И только затем переходил к ликвидации пожара: чаще - резко, сродни приливной волне, что грубо бьёт тяжёлым гребнем наотмашь. Реже - деликатно, в лице неотвратимо подступающего цунами, постепенно окружая и задавливая огонь хладными тисками насовсем. Так произошло и сейчас:
- Успокойся, Кара. Не нужно кричать, я прекрасно слышу, - с этими словами Процей извлёк из нагрудного кармана пиджака носовой платок и подвесил его на пальце аккурат напротив влажных от слёз глаз, - А теперь приведи себя в порядок. В бардачке есть вода.
Это было всё, что он сказал ей в тот момент. Ни больше, ни меньше. Возможно Карабос желала большего, но Процей утопил педаль в пол и девушку стащило по кожаному сидению к противоположному краю машины. Пристёгиваться она по своему обыкновению не любила.
Ему не доставляло никакого удовольствия лицезреть её в таком состоянии. Несмотря на их вражду. Но и проявлять склонность к жалости тоже. Несмотря на дружбу. Это было сложно объяснить, но в контексте последнего часа, наиболее верным определением, возможно, мог бы стать образ двух чаш весов, символизирующих их непростые взаимоотношения. За этот час их баланс менялся уже несколько раз, как и амплитуда хода. Оно и верно - выросли ставки. Поэтому в салоне стояла тишина. Процей обдумывал слова Малефисенты. Некоторое из сказанного так и осталось загадкой, некоторое привнесло больше вопросов, нежели ответов, кое-что показалось откровенно трогательным, откровенно несвойственным этому человеку. Но слишком объёмный контекст, слишком глубокий подтекст сказанного, чтобы разложить сказанное по полочкам за тридцать пять минут пути. И тем не менее.
Сев в машину, Карабос дала ему время подумать.
- Оказывается, мы соседи. Я живу в квартале отсюда. А у твоего авто незамысловатый номер, - на опережение прокомментировал прибытие Ахти. Он не спросил адрес, она не проявила инициативу, но это и правда дом Карабос. И что теперь? Молчание затягивалось, что невербально дало ведьме понять: трогательного прощания с сопутствующими любезностями не будет. Однако Процей был весьма корректен, чтобы торопить Малефисенту. Он просто ждал. Но когда та взялась за ручку дверного замка, внезапно заговорил:
- Просто хочу чтобы ты знала: твоя магия никогда не действовала на меня. Я никогда не испытывал к тебе ненависти. И я никогда не нуждался в защите, особенно от тебя. Все, что ты видела ранее - проявление человеческого. Возможно это пугает тебя, но не меня. Я не хотел бы стать человеком и не стану им. И, поверь, не было ещё ни одного случая, чтобы пожалел об этом. Взять хотя бы нас, - Карабос ощущает на своей руке касание его ладони. Вопреки ожиданиям, та отнюдь не холодна. Как и заключающие основание узкой кисти в крепкий плен пальцы - тоже, - Отсюда вопрос: так ли нужно мне твоё человеческое отношение, Кара? - Процей медленно тянет ведьму на себя, неуклонно сокращая между ними расстояние: - Может, для меня гораздо интереснее та, кого ты так старательно прячешь? Настоящая.
ибо все прочее - суета
Отредактировано Sealord (2025-02-28 00:04:45)
[indent] Непонятно было, что Кара вообще хотела услышать в ответ. Наверное, ничего не говорить было лучшей из опций, хотя бы потому, что это было привычно. Фея знает это ощущение, болезненно знакомое, но всё же настолько привычное, что дискомфорт почти не был ощутим. В отличие от сбитого дыхания, от горячих слёз и невыносимой тяжести, которую Карабос сама выбрала взвалить на себя. Потому что она всё может сама. Потому что иначе никак не было. Жаль, что в этом жесте Крёстная видела великое предназначение, обязанность, но никак не проблему. Ту самую, которая и завела их в угол. Ту самую, которая необратимо заострила углы и без того странных отношений. Каждый день она думает о том, как здорово было бы суметь избавиться, наконец, от всего, что способно было чувствовать. И каждый день она продолжает жить с этими чувствами.
[indent] Ей говорить тоже нечего, всё нужное она лихорадочно прокричала. Стало легче. По наитию, избавляясь от бурлящего внутри негатива, Кара сжимает в пальцах предложенный платок. Последняя попытка рассмотреть в чужих глазах хоть что-то нервно оборвана резким жестом. Минут десять назад точно бы разозлилась ещё больше, но сейчас предпочла снова уткнуться носом в окно, принимая своё неказистое положение. Она выбрала быть здесь сама, никто её не заставлял. Она выбрала разобраться до конца. Так будь что будет. Гнетущее молчание ей таковым не кажется, даже наоборот, фея находит в себе силы вытереть с лица последствия своей истерики. Блеклые сероватые следы туши пропадают довольно быстро, затем Кара суетится над потерянными бумагами, будто ничего и не произошло.
[indent] За окном стабильно гнусно. Путь обратно в целом кажется мрачнее — то ли из-за внезапной смены общего фона, то ли от позднего часа. Тёплым шорохом Карабос приоткрывает нужную ей папку, задумчиво изучая какой-то клочок бумаги. Надо было хоть как-то скоротать время. До этого времени всё казалось таким стабильным, закостенело-комфортным, застывшим в единичном сценарии — как сказка, ненавязчивая. Длиной в целую жизнь. У неё была работа, был Ковен, было всё, что она только могла себе представить, но всё же... Впервые ей захотелось, чтобы её понимали. Нет, даже не так. Карабос хотелось, чтобы именно он её понимал. Что-то судорожно трепетало где-то под рёбрами, подсказывая, что это возможно. Фея никогда в эти глупости не верила, но сейчас... Мыслепоток прерывается где-то посредине, когда Крёстная осознаёт, что даже не назвала адреса, хотя и обещала. Но и это тоже не было важно, как оказалось. Что-то знакомое мелькнуло в слегка запотевшем от её тёплого плеча окне. Да неужели?
[indent] — Буду знать, — бормочет фея, опираясь щекой на свою ладонь. Этот факт её больше не настораживает. Даже если это была какая-то криво завуалированная отговорка, то она всё равно ничего бы с этим не сделала. Кажется, они оба умели добиваться своего любыми путями. Иронично.
[indent] Её невысказанное «ну» не успевает даже сорваться с губ, прежде чем Малефисента осторожно нащупывает на дверце нужную ручку. Она хочет убежать, как всегда. Но не выходит. Между Сциллой и Харибдой порой тоже бывает неплохо. Так и сейчас.
[indent] — Боюсь, что ты прав. И я не знаю, огорчает это меня или радует, — Карабос слабо улыбается, невесомо касается кончиками пальцев тёплой кожи, совсем не сопротивляясь чужой воле. — Я, впрочем, ничего больше не знаю. Кроме одного…
[indent] Ей хватит короткого момента, чтобы довести чужую инициативу своей — осторожно, без лишнего пафоса. Лишь пары секунд Каре хватает, чтобы прочесть что-то незримое в его глазах и решить для себя — ей терять больше нечего. Может быть, это конец. Может быть, они действительно больше никогда друг друга не увидят. Может быть. Карабос устала думать, бесконечно накручивая круги вокруг своей злости. Она оказывается ближе прежнего, но совсем иначе — не тяжёлой грозовой тучей, а впервые необычайно мягкой. Всё так же не даёт подумать, не даёт отступить.
[indent] Её поцелуй почему-то почти неощутимый — между нерешительностью и страхом. Это не первая влюблённость, не наивная игра, а простая попытка найти, наконец, ответ на свой вопрос. Кара не спешит, у неё времени впереди — целая вечность. Вопрос лишь в том, проведёт ли она эту вечность совсем одна? Впрочем, если этот жест не оставит крупной раны на сердце, то оставит лёгкий след красной помады на губах Ахти. Крёстная просто сделала то, чего так давно хотела. То, что разрушит её. Или всё же... спасёт?
Отредактировано Godmother Carabosse (2025-03-01 01:15:02)
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
- Уверен, со временем мы во всём разберёмся, - её дыхание веет кротостью, стекая теплом куда-то в область шеи. Но пронзительный взгляд горит в сумерках отблеском фонарей необычайно серьёзно. Предельно остро хочется набрать полную грудь кислорода: чтобы стереть, чтобы сохранить послевкусие губ Карабос - неясно. Сложно. Тихо. Настолько, что барабанящие по крыше капли дождя воспринимаются раскатами грома. Но передышки на вдох не будет.
И Ахти резко заканчивает движение, что инициировал мгновениями ранее: решительно обнимая ведьму, заключая её в объятия насколько, насколько позволяло их положение вообще. Утопая раскрытой ладонью в каскадах волос напротив. Невербально и физически прижимая Малефисенту к стене собственных губ, целуя неожиданно крепко, внезапно жадно. И до откровения влажно. Многострадальные бумаги на коленях девушки капитулируют, проваливаясь на пол уже до самого конца. В их шелесте Процей слышит символизм сегодняшнего дня: они тоже падали и вставали. А в сегодняшнем дне - отражение их общей истории.
Но прерывистый жар в упор не дышит похотью. Ведь он льнёт к ней, как сын к матери, только что вернувшийся с войны. Обнимая долго, обнимая молча. Смотря поверх плеча невообразимо грустным взглядом человека, когда-то отнявшего не один десяток жизней. И только в её объятиях однажды отыскавшего пусть и толику, но искупления. А потому так крепко.
Он целовал её со страстью мужчины, запертого в тюремном карцере на долгие пятнадцать веков. Лишённого свободы, света и просто сочувствующего взгляда неслучайного посетителя. Казалось бы, заживо сошедшего с ума в той непроглядной тьме одиночества. Но когда ворота ненавистной клетки, наконец, отъезжают в сторону, там, вдали - в самом конце пыльного пустыря, он видит всего одну женщину. Отчаянно хочется курить и просто молча смотреть. На неё, на свет, на окружающий мир. Но, ломаясь, пара околелых шагов мгновенно срываются в бег. А потому без пиететов.
Он смотрел на неё с признательностью побитого жизнью пса, что по воле доброго сердца однажды покинул мрачный приют действительности. И пусть он грязен и немыт, ветерок в кузове пикапа, что везёт его домой, сегодня необычайно приятен. Дуновение которого, будто немое: я так долго тебя ждал.
Он пил её с жадностью моряка, изнемогающего от жестокого штиля посреди Фолклендского бассейна в семнадцатом веке. Глубоко, жадно, под покровом тьмы в трюме автомобиля. А когда, казалось, напился, ослабил хватку, позволяя Карабос перевести дух. Поглаживая ту по щеке ладонью, осторожно касаясь большим пальцем уголка губ и подбородка. Смахивая с них прохладную ниточку слюны, а после возвращая влагу себе в рот:
- Вместе.
Ведь не было той жажде конца.
[indent] Быть готовым ко всему непременно значит, что ты принимаешь любой исход. Привычка грести против течения, избегать любой превратности судьбы с паническим страхом — Карабос ловко удерживается в границах острого ума, не переходя за край тотального безумия. Всё должно быть под контролем, каждый вздох и мысль — под её контролем. Снова не выходит, накатывает на неё внезапностью побольше собственной. Даром что больше плыть против течения не выйдет, если ты совсем не умеешь плавать. Она «слышит», как что-то ломается внутри, мысленно, как тонкая корка подмёрзшей на морозе лужи. Не больно, скорее приятно.
[indent] Плевать, что совсем неудобно. Кара чувствует, что бедро неприятно сводит болью от собственного веса, но и эта мелочь растворяется, незначительный фоновый шум перед чем-то действительно важным. Она сама не знала, что ей это было нужно. Необходимо на уровне сокрытых в подсознании загадок, подсказок и глупых мыслей. Тонкие руки ловко обвивают его плечи — осторожно, но с каким-то присущим Карабос нажимом. Она точно не отпустит. Не сейчас. Не сегодня. Не в этот раз. Среди сотни ошибок она, кажется, впервые нашла верный ответ на старый вопрос.
[indent] Красная помада бесстыдно мажет по белёсой коже, но об этом фее думать не хочется вовсе. Даже сквозь одежду она ощущает тепло, не своё — его, нервно пытается запомнить до мельчайших деталей, будто бы через секунду проснётся. Цепкие пальцы с новой мягкостью сбрасывают с плеч неосторожно наброшенное пальто, сминают ткань, судорожно останавливаются. Больше не хочется верить в мнимый контроль, хочется забыть про всё, что фея себе надумала. Она не хотела ничего иного, никого иного. Шумное сознание враз успокаивается, затихает, позволяя Каре забыть всё то, что было важно минутами ранее. Женщина не верит, что Ахти перед ней настоящий, мечется между попыткой принять правду и усмирить плохие мысли. Даже если это всего лишь сон, Карабос не позволит ему ускользнуть. Или себе. Ведь, честно, хоть какую-то крупицу счастья Крёстная всё же заслужила.
[indent] Быть может, всю свою жизнь женщина считала, что не сможет прервать сложную канву своих убеждений. У неё нет времени отвлекаться на всё, что присуще людям, она отчаянно верит в то, что сможет стать чем-то большим. Ради общего блага. Ради всех. Сейчас же Кара горстями выдёргивает из себя всё, о чём себе клялась. Из-за одного мгновения, одного поцелуя, пары слов. Многовековые уставы сдвигаются с трудом, одним живым существом. Ради него. Ради себя. И ей хорошо. Она не сразу избавляется от вечно тянущего её назад тошнотворного чувства, когда неловко ловит на себе его взгляд. Ничего больше не заставляет её нервно одернуть себя, пресечь любую возможность смягчиться, быть наконец мягкой. Уязвимой. Слабой. Это счастье, заставляющее сердце предательски биться, наполовину упираясь в грудь. Или хотя бы небольшой проблеск за многие годы, но его достаточно, чтобы фея могла насладиться. Её счастье — ощутимое, тёплое и живое, с внезапной для неё настойчивостью ищущее с ней близости. На мгновение кажется, что чужая кожа начинает пахнуть вишней. Чёртово безумие.
[indent] — Обещай мне… — нет в её словах больше ничего приказного, сказанная мягким шёпотом короткая фраза почти обрывается на середине. Первый вдох выходит рваным, взгляд немного растерянным. Она смотрит на него даже иначе, без хитрого прищура — широко, мечась, запоминая каждую мелочь.
[indent] Кара не отнимает рук, не пытается даже избежать больше; с филигранной осторожностью оглаживает его щёку тыльной стороной ладони, так же осторожно убирает с губ остатки её помады. Необязательно, почти невесомо. И пускай они оба знают, что врагами не являются, женщина только сильнее хочет это доказать. Даже если это было очевидно, даже если это было глупо и наивно. Она не хотела снова совершать одну и ту же ошибку, окончательно прощаясь с тем, что едва ли сумела найти. Назад пути больше нет.
[indent] — Пожалуйста.
[indent] Кажется, пару минут назад она отчаянно спешила домой.
Отредактировано Godmother Carabosse (2025-03-05 02:44:20)
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Ахти помнил, как впервые познакомился с Карабос: неудачно брошенный в мусорный бак стаканчик с недопитым кофе спружинил о груду таких же стаканчиков и выплеснул на проходящего мимо человека остатки. Этим человеком была Малефисента. В тот день на ней была светлая блузка и, кажется, юбка бежевых тонов. Безоговорочно принимая свою вину, Процей попытался извиняюще отшутиться про дизайнерский подход к ситуации, но, очевидно, шутка не нашла отклика в сердце ведьмы, в результате чего Ахти оказался откровенно послан. А вскоре и обильно полит концентрированной кислотой с кубиками льда касательно собственного внешнего вида. Да, они сразу увидели друг в друге сказочную суть, вот только брань была вполне человеческая: "мужика себе найди" - неиронично прозвучало той вслед.
Иронично.
Но особо тёплым воспоминанием стал случай со злополучным кулером. Уже позже, Процей вспоминал об этом инциденте с изрядной долей снисходительности и даже улыбкой. Воспринимая колдовство Карабос сродни хулиганству шкодливой девчонки, что таким незамысловатым образом пыталась обратить на себя внимание. Топорно и до боли банально. Но сработало.
Ведь он никогда не искал серьёзных отношений. И никогда не испытывал дефицита в смертных удовольствиях. Поэтому всегда рассматривал первое как обузу, а своё присутствие здесь - как отпуск, с лёгкой руки позволивший вырвать из стен сказочных сюжетов и просто побыть самим собой. Как возможность как следует натрахаться, до беспамятства напиться, едко проблеваться, натрахаться снова и снова напиться, окунутся в эту грязь целиком, в конце концов, очнуться, неистово стряхивая с себя путы обрушившихся животных инстинктов, очистится, поднять голову, наконец, заслужить право гордо зваться че-ло-веком, лишь затем, чтобы этим тихим вечером падать в омут глаз напротив:
Одной маленькой, шкодливой хулиганки.
И это было страшно. Страшно, что Процей не знал насколько ещё задержится здесь. На десяток лет, век, больше? Страшно, что за сто восемьдесят лет пребывания в Фэйбл-тауне так и не встретил свою женщину. Не страстную танцовщицу из элитного заведения - настоящего профессионала слова и дела, не кроткую монашку - олицетворение целомудрия и домашнего очага, не серую мышь, от близости с которой начинает ныть сердце, а спину холодит незыблемая плита вековой верности. Нет. Просто женщину. Со всеми недостатками и достоинствами, заботами, истериками, слабостями, пониманием и взглядом, под которым перестаёшь бояться окружающего мира - он начинает бояться тебя. Ибо когда все сущее полетит в тартарары, рядом останется только один силуэт. Этой женщины.
Похоже, создатель не задумывался над возможностью существования подобных уз, сбрасывая ворох абсолютно разных персонажей в одну помойную яму. Скопом. Но Ахти задумывался. Поэтому и не хотел оскорбить Карабос поспешными решениями:
- Сначала ты пообещай мне, Кара, - прикрыв глаза, Процей повернул голову, бесстрастно касаясь губами кожи тонких пацев ведьмы, - Чтобы не произошло в дальнейшем, ты не отступишь от своих намерений быть со мной. Вместе. Чтобы не произошло, - обжигая их собственным дыханием, - Ведь мои предпочтения могут оказаться весьма... специфическими. Для тебя, - а после поднимая на Карабос недвусмысленных взгляд. Пауза.
- Отвечать сейчас не нужно, подумай, - отстранившись, Ахти водрузил ладони на рулевое колесо, включая дворники, - Когда придёт время, тебе придётся сделать некий выбор. Это и станет ответом. А пока. Спасибо тебе за искренность. И приятного вечера, - утопив кнопку, Процей запустил двигатель и автомобиль вздрогнул.
Он проверит её. Самым грубым и циничным способом. А потому эффективным - доверием.
[indent] Человечность, кажется, нельзя измерить в литрах, не обойти поперёк, не посчитать на пальцах. Карабос помнит себя любой: суфражисткой, лидером, лучшей крёстной и сотрудницей, но никогда не видела себя матерью, женщиной, женой. Крепко держать в руках штандарт своих убеждений становится тяжелее с каждым днём, взваливая на плечи груз, который никто удерживать не просил. Фея удачно избегала мыслей о нужности своего самопожертвования, огибая и без того скользкую тему. Но что делать теперь?
[indent] Кара не любит рефлексировать слишком сильно, но случайно погружается в суть происходящего. Ей свои-то коллеги нравятся наполовину, что говорить о чужих. У неё было целых семь успешных дней без нервных срывов, ясных, как солнечный день, — повезло же ей в тот день столкнуться с крайним невежеством. Тёмные пятна на ткани видно особенно сильно, когда ты пытаешься их скрыть, даже если они на самом краю белых манжет. Будь у неё не так коротки руки, она наверняка придушила бы Ахти ещё тогда. Они оба обошлись, впрочем, парочкой нелицеприятных отзывов друг о друге. Была надежда, что это закончится одним днём.
[indent] И, видят боги, Карабос хотела бы быть лучшей версией себя. Она хотела бы измениться, хотела бы иметь возможность сделать шаг назад и выдохнуть. Но нет. Стойкое невежество на пару с напускным снисхождением едва ли делали её отношения с Процеем проще. Впрочем, украсть всю удачу в тот день вышло легче, чем в очередной раз объяснять, в чём его проблема. Если бы Карабос хоть когда-то была ребёнком с нормальным детством, то непременно знала бы, что бывает с теми, кто дёргает хулиганок за косички. Всю сложность ситуации она, впрочем, осознаёт только сейчас, не имея возможности смириться с тем фактом, что сама себя к этому привела. Она тяжело вздыхает, прижимаясь лопатками к холодной стене — наблюдать надо так, чтобы тебя не заметили. Даром, её никто этому не учил.
[indent] И сколько ни возводи вокруг себя мраморных стен, никогда не поймёшь, когда начнёшь разбирать их сама. Строить из себя героиню, благородную женщину, которая приютит сирых и убогих, — чего ради? Карабос хочет быть кем-то. Чем-то. Для кого-то. Кануть в лету, прожив больше сотни лет, запомниться буквально ничем и никем — страх, запечатанный под кожей, проросший в сердце гнилым ростком. Сейчас, имея возможность хотя бы на небольшой промежуток времени занять своими словами всё пространство, украсть всё внимание своими действиями, ей становится подсознательно легче. Не обязательно быть жестокой и злой, чтобы заслужить что-то хорошее. Хотя бы в этот раз. Хотя бы сегодня.
[indent] Мысленно Кара готова отступить ради того, чтобы наконец разделить свою невыносимо долгую жизнь с существом живым, настоящим. Даже если это всё окажется ложью. Кара не привыкла доверять, не привыкла любить и надеяться. У неё этого в жизни было ужасно мало, и вряд ли должно было быть больше, если бы не топорная попытка отступиться от парадигмы. И ей искренне этого хочется. Более того, ей искренне хочется вписать в это Ахти. Но у феи нет морального права распоряжаться чужой волей. Не снова.
[indent] Этот выбор они должны сделать осознанно. Ведь это не глупые разводы от кофе, не проклятье на плохую удачу и не ненависть. Нет. Это шаг в неизвестную доселе человечность, колеблющаяся грань понимания и любви. Ведь они не дети и никогда ими не были.
[indent] Напоследок она бросает на него взгляд из-под тяжёлых ресниц, почти вымученный, непривычно печально-мягкий для неё самой. Хочется обещать то, что фея пока не может осознать в полной мере, но разум всё же берёт верх. Если Карабос могла всё это время сжимать своё сердце так сильно, чтобы не допустить слабости, то сможет и ещё. Хотя бы ради того, чтобы сохранить в себе остатки чести. Слова лениво прокатываются на языке до того, как женщина успевает сказать что-то действительно глупое. Ведь хочет.
[indent] — Разумно, слишком много произошло одним днём, — лёгким жестом Кара возвращает руку обратно на колени. — Я обдумаю это, прежде чем действительно что-то обещать. Мы ещё вернёмся к этому разговору, полагаю…
[indent] Разбросанные бумаги собираются вместе одним рывком, Карабос снова жмёт папки к груди, наконец-то выбираясь наружу. Ах, даже буря, кажется, немного стихла, оседая на стёклах лёгкой россыпью мелких капель. Фея склоняет голову на бок, слабо улыбается, прежде чем раствориться в полутемени парковки.
[indent] — И тебе спасибо. Береги себя, Процей.
[indent] Вопреки всему последние слова женщины звучат мягко, с толикой горькой нежности. Она уходит довольно быстро, оставляя за собой только неоднозначность и небольшой клочок бумаги на сиденье. Возможно, это была огромная ошибка. Как и весь их разговор. Как и все неоднозначные отношения. Как и всё, что будет после. Как и всё, на что они друг друга обрекают, принимая непростое решение. Просто, впрочем, никогда больше не будет.Осталось лишь осознать, насколько.
[indent] Кара всё же приняла для себя решение, пусть и не поспешила его озвучить. А фея привыкла держать свои обещания. Даже если будет больно.
break, break, break,
on thy cold gray stones, o sea! // and I would that my tongue could utter
the thoughts that arise in me.
Вы здесь » сказка ложь. » Настоящее » Завершённое » оттепель // 13.04.2017
